Кикимора - стр. 29
– Уйди, сосунок! – орал, размахивая металлической трубой, какой-то мужик, пытаясь пройти в ангар, выстроенный у самой воды, до поры, до времени имитирующий покосившийся, разваливающийся сарай, в котором и стоял огромный понтон с двумя мощными моторами.
– Зашибу! – орал он, багровея от лысой макушки до волосатых ладоней.
– Стоять! – нервно сжимал свой автомат Петька. – Нельзя! Только женщины, дети и люди из первого списка! Мы вернемся за вами во вторую ходку! Паром не выдержит столько народа!
Полтора десятка мальчишек, от пятнадцати до семнадцати лет, выстроившиеся в две шеренги в паре метров друг от друга закрывали спинами проход в сарай. Перед ними, сжимая кулаки, дубинки, вилы и даже обрезы, стояло десятка три, а то и четыре деревенских, кому не было суждено оказаться в том самом «первом списке». В него входили самые важные, на взгляд администрации, люди. И речь шла не о членах семей этой самой администрации, а о кузнецах, инженерах, строителях и тех, кто способен будет в будущем поднять из руин сожженный дом, научить строить, выращивать еду, добывать энергию, перерабатывать топливо. Выбор был тяжелым, ведь каждый заслуживал быть спасенным, но когда речь заходит о подобной ситуации, как сейчас, компромиссов быть не должно.
– Стоять! – снова прокричал срывающимся юношеским голосом Петька, получивший приказ любой ценой не допустить на паром посторонних. – Повторяю! Только женщины, дети и первый список! Больше нельзя! Паром не выдержит!
Старая посудина, сваренная из тонкостенного металла, не могла взять на борт всех, и при перегрузке могла легко пойти на дно, а газ, который сейчас выходил из затопленных по всему озеру бочек, превращал воду в нем в настоящую кислоту, и потому, если судно затонет… Нет, Петька боялся представить, что произойдет с тем, кто попадет в этот котел… Однажды он видел, тайком пробравшись в сарай, что эта отравленная вода делает с человеческим телом. Мертвяк, отловленный для ям, спрятанных по всему периметру, облитый этой жижей, оплавился за несколько минут, превратившись в кучу воняющего, исходящего дымом желе.
– Уйди малец, не доводи до греха! – наступали жители.
– Стоять! – взвился Петька, передернув затвор. – Стоять я сказал!
– Малец! – скривился мужик, сжимавший трубу. – Ты в меня выстрелишь? Я тебе яблоки с огорода приносил, что ж ты делаешь, сорванец?!
Мужик наступал. Первая шеренга мальчишек, нервно глядя на своего лидера, сдвинулась назад. Петька сглотнул. Он понимал, что пустить всю эту ораву в ангар, означало потерять понтон, потерять людей, которых ему доверили.
– Взвод! – уже истерично заорал Петька, подпустив в голос «петуха», – Оружие к бою!..
Парнишка первым упер приклад автомата в плечо, ощущая, как с отданным приказом из тела уходит страх. Ноги его перестали дрожать, руки сильнее сжали рукоять нагревшегося от солнца оружия, а в глазах, наверное, появилось что-то такое, от чего наступавший мужик замер, в нерешительности осмотрелся по сторонам, словно ища поддержки у соратников, но, злобно оскалившись, все же двинулся вперед, взмахнув трубой…
***
Туман над деревней стал таким тугим, что даже темных силуэтов домов больше не было видно. Огонь со стороны нападавших прекратился. Чуя что-то неладное, Сиплый отдал приказ собраться всем к главным воротам и смотреть в оба, приготовившись к атаке. За время, что велся бой, им при помощи рабов удалось создать себе укрытия из автомобилей и наваленных, вырубленных неподалеку молодых деревьев. Теперь, постоянно морщась от боли в прострелянном ухе, главарь мародеров ожидал ответа островитян.