Кика – женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки - стр. 6

Первая сложность заключалась в моей неспособности исполнять даже примитивные материнские обязанности. Девочки не ели (если не считать леденцов, шоколада и попкорна), не спали, не хотели мыться. Алиса проводила дни за рисованием или за разрушением квартиры; а еще, каждые 15 минут она принималась просить щенка. София вела себя совершенно непредсказуемо: то приклеивалась к подушке, когда ее смаривал сон, то доходила до рева, выкрикивая: «Хочу домой! Здесь не мой дом!» Алиса не могла сомкнуть глаз, пока не укладывалась рядом со мной в моей спальне. Сущий кошмар!..

У меня не было горничной, потому что мне нечем было ей платить. Я почувствовала всю беспомощность, какую только может ощутить городская жительница в отсутствие какой-либо помощи. Существовали я, два маленьких истеричных ребенка и холодная квартира при полном отсутствии денег. И еще маленькая рюмочка спиртного на ночь и с утра, чтоб иметь силы для этой битвы за выживание (секс в этих условиях казался чем-то далеким, что имело место в прошлом, а оргазм вообще был понятием из кинофильмов, несуществующим вне экрана). Отличный сценарий для добротного мексиканского сериала.

Начало учебы и конец холода сильно улучшили положение. Детям было чем развлечься, они приходили очень оживленные из школы, болтая о том, что произошло за день, и казались менее воинственно настроенными против меня. Постепенно я научилась успокаивать их перед сном. Самым верным средством было пение.

Я купила удобное кресло и поставила его в детской. Каждый вечер, когда им пора было спать, я рассказывала им сказку и затем, погасив свет, устраивалась в кресле. Я превращалась в величавую всемогущую мать, единственной целью которой было заставить девочек уснуть без слез (и желательно побыстрее). Мой репертуар был невелик, наизусть я знала только взрослые песни. Именно тогда я познакомила их с чудесным миром Жобима[3], и пела «Лижиа» и «Золотые годы» с той же легкостью, с какой ставят печати на конвертах.

Они были в восторге. Понемногу то, что раньше казалось ежевечерним обязательным ритуалом, превращалось в приятный способ провожать день, и менее чем через три месяца София уже начала признавать дом и считать свою комнату лучшим местом для сна.

Из всего, что я подготовила для встречи девочек, лучшим для нас троих, несомненно, оказался поход в кукольный театр. Это было первое мероприятие, в котором участвовали мы втроем (без их отца). Мы купили леденцы и вместе с другими детьми (и их важными надзирателями) уселись на пол в вестибюле, и впервые обе девочки казались если не счастливыми, то умиротворенными. А я впервые не напоминала себе ни Куку[4] из «Желтого дятла», ни злую мачеху из Золушки.

Я была всего лишь их мамой, с восстановленным чувством собственного достоинства, небольшим количеством денег в сумочке и вернувшейся потребностью подкрашивать губы. Со стороны мы казались полноценной семьей, правда, без присутствия мужчины, но над нами больше не нависала черная туча раздора. Думаю, именно поэтому я позволила себе посмотреть по сторонам. Пусть я еще выглядела неопытной и робкой, но это был первый раз, когда я смотрела, не чувствуя себя виноватой, что так свойственно замужним женщинам, желающим пофлиртовать с кем-то на улице. И я стала флиртовать.