КиберПомутнение: Вдали от командировки. Часть 2 - стр. 3
– Добрый вечер. Я смотрю, ваша машина не подходит к категориям нашего города…
– Права есть! – опешил Кай.
– А разрешение?
– Какое?
– На то, чтобы ездить по городу. – Полицейский заглянул в салон машины. – Вы не местные?
– Нет, – опередил друга Майкл.
– Смотрите, у нас есть специальные категории по которым можно ездить… – Полицейский достаёт бумажку в виде визитки. – А ещё, надо купить разрешение на езду, понимаете? Посмотрите на наш город. Чтобы такого добиться надо и установить подобающие правила, поэтому разрешение стоит… – Он достал телефон и набрал соответствующую цифру. Потом повернул телефон в их сторону.
– Сколько?!? – В “блокноте” у полицейского была такая сильная сумма. Столько явно их машина даже такого не стоит.
Два с половиной миллиона рублей.
– Смотрю, вы удивились, поэтому думаю не стоит называть цены приемлемых машин для нашего города.
– Для общего обозрения давайте, – вовремя среагировал Кай.
У полицейского заиграла улыбка.
– Смотрите не встаньте. Самая дешёвая машина, она легковая, модель Volvo 940, стоит 12 509 798 рублей и это ещё с учётом разрешения, регистрационного взноса, дорожного налога, дополнительного регистрационного взноса (140% от стоимости) и таможенной пошлины (31% от стоимости). И всё это обязательно.
– А для чего дополнительный… – сказал Майкл.
– Он накладывается при первичной регистрации автомобиля, будь то новый или подержанный и оплачивается всего раз.
– Где можно припарковать автомобиль?
Полицейский вновь улыбнулся.
– Только не на территории нашего города. Удачи.
Кай развернулся и они поехали обратно, прочь из Карьевска. В мир, где экология так и блещет чистым воздухом.
3
Оливер удобно устроился на заднем сиденье отцовской машины. Стёкла были тонированными, но для надежности своих глаз он надел солнцезащитные очки, в придачу завернувшись в шарф. Его лицо теперь стало известно всей стране, несмотря на то, что Оливер итак был личностью, которая постоянно находилась в эпицентре событий, окружённая толпой людей – активной и упёртой. Однако это уже другое, это не то. Такая “слава”, свалившаяся с Белинга его ничуть не привлекала, а совсем даже наоборот – огорчала. Не такой он человек, чтобы любить настолько публичную жизнь.
Рядом стояла корзинка со всякими домашними вкусностями, заботливо уложенная мамой. Как же он её любил… хотя Оливер ни разу в своей взрослой осознанной жизни не думал о таких вещах как любовь, долг. Он вообще не любил много размышлять, и уж тем более говорить о себе и своих чувствах. Просто привык делать то, что считает нужным, не прислушиваясь к себе. Но порой мысли о любви и долге посещали его. Они, словно назойливые пчёлы – начинали жужжать над его ухом: “ты уверен, что поступаешь правильно?”, “а может быть стоит жить как-то по-другому?”, “подумай об этом!”. Но о чём “об этом”? Оливер не понимал. Чувствовал только иногда странную тревогу в своей груди. Но чаще всего отмахивался – “Мне что, делать нечего, думать и вдаваться в сомнения? У меня всё окей.” – Сейчас его окружил целый рой подобных мыслей. Обычно это наступало, когда он сильно утомлялся – не мог держать под жестким контролем свой мозг. Однако такого огромного наплыва смутных мыслей не было со времен его тинейджерства.
– Да… – протянул про себя Фрейзер. – Кому-то определенно пора бы в отпуск. Причем в долгосрочный!