КГБ против СССР. Книга вторая - стр. 8
– Да… Ну проходи, чайку попьем…
– Да что мне твой чай?! Меня трясет как лист осиновый, а дома Юрка смотрит на меня как на врага народа, как только за бутылку возьмусь. Есть что погорячее?
– Найдем, – тихо произнесла Бугримова, запирая за гостьей дверь. Перед этим подозрительно осмотрелась по подъезду – нет ли никого. Убедившись в том, что зимним московским вечером жители столицы предпочитают домашний отдых, она вернулась в квартиру.
Минуту спустя подруги сидели за столом в шикарно, не по-советски, обставленной гостиной квартиры дрессировщицы. Здесь было все, что позволяло Брежневой чувствовать себя практически как дома (а жила она не хуже Ирины Александровны): дорогие гобелены, изящные французские настольные лампы, столы из венгерской сосны, ковры из Узбекистана, фарфор, хрусталь. Хоть все это вкупе и напоминало, скорее, товарный склад различного дефицита, чем уютное жилище, а все же было показателем хорошей и обеспеченной жизни в Стране Советов. Впрочем, внимание Брежневой всегда привлекал ее красивый туалетный столик в дальнем углу комнаты – обычно там были демонстративно разложены драгоценности, коих дрессировщица имела никак не меньше, а то и больше, чем первая леди. Сегодня там царила необычная пустота, которая сразу вызвала вопросительный взгляд гостьи.
– А как ты хотела? Сейчас все пришлось спрятать. Неровен час…
– Да, ты права, – опрокидывая рюмку коньяка и запивая ее принесенным Бугримовой кофе, говорила Галина. – Опасно стало богатства наши показывать… Господи, и за что нам это все? Сначала черт знает, с какими трудностями достаем эти цацки, выкупаем по баснословным ценам, продаем, чтобы купить что-то более интересное, потом прячемся по углам, потому что даже мне от КГБ спасу не будет, если до чего-нибудь толком дознаются, а теперь вот еще и жизнью рисковать приходится…
– Думаешь, ее убили из-за бриллиантов?
– Ну а из-за чего еще?! Юра рассказывал, что дома ни одной побрякушки найдено не было, зато все деньги нетронутыми остались. Пришли по конкретной наводке – ничего не громили, не ломали, чтоб следов не оставлять. Точно знали, где и что лежит.
– Но кто это мог быть?
– Да мало ли их, залетных. Вон, когда в прошлом году квартиру Толстой ограбили, тоже на местных все думали, а там целая бригада из Одессы, говорят, для этого приехала.
– Говорят, их Борька твой к ней отправил…
– Ой, не вспоминай, – смахнула Брежнева скупую, скорее всего, напускную слезу. – Таскали его, таскали, хоть и следствие уже закончилось, а Андропов все никак униматься не хотел – натравил своего пса из Генпрокуратуры, Колесниченко, что ли… Только не он их навел. Покупал он у них потом кое-что для меня, да и то попрятать пришлось до лучших времен, а что-то и продать. А ограбил не он.
– А почему с Юрой не поговорила, чтобы не трогали его?
– Что ты! Ему как накапали, что мы с ним любовниками были, он прямо в ярость пришел. Отцу, говорит, все расскажу, а любовника твоего сгною, посажу. Он же всю жизнь там прослужил, во внутренних войсках, у него и без генеральских погон там связей хватит, чтобы Бореньку ни в чем не повинного сгноить по полной программе. Да и потом – сейчас такая ситуация с Зоей сложилась, что мне самой впору его помощи просить, чтобы только не попасть… сама знаешь, куда.