КГБ против СССР. Книга первая - стр. 12
Придя на работу, первым делом он узнал содержание приказа Прокурора СССР Руденко, которым утверждался состав следственной бригады для выезда во Фрунзе. Роман Андреевич, человек тихий, почти уже аполитичный и доживавший на посту последние дни, тоже был обескуражен случившимся и потому во время телефонного разговора заметно нервничал. Он попросил Андропова включить в состав бригады «какого-нибудь надежного человечка» из конторы, обещая, в свою очередь, выслать назначенного им следователя к Юрию Владимировичу для консультаций перед выездом. Конечно, командировка предстояла не в дальнее зарубежье, но все же – формально в другую страну. Да и потом как он будет вести следствие, если главный силовик Союза не изложит ему предварительно свои соображения и не даст ценных указаний? Натворит делов, чего доброго.
Имевший опыт общения с небожителями со Старой площади Владимир Колесниченко с Андроповым лично еще не встречался. Правда, в его памяти крепко отложился четырехлетней давности разговор с министром внутренних дел Щелоковым, в котором тот обрисовал председателя КГБ каким-то монстром, да только с того времени много воды утекло. К началу 1980-го года вся Москва только и говорила, что о роскоши, в которой погряз министр, о его коррупционных связях с Галей Брежневой и с директором «Елисеевского» гастронома Соколовым, о его «мерседесах» и цацках его жены. А что до Андропова… Тут придраться было не к чему. В условиях всеобщего дефицита этот человек, приближенный к партийной верхушке и даже составляющий в какой-то мере ее костяк, ни разу не замарал себя взяткой, роскошью или «столом заказов». «От людей на деревне не спрячешься», – пел Вячеслав Тихонов в известном фильме, а коренной житель столицы Колесниченко знает, что Москва – «большая деревня». Потому кристальная честность Андропова была притчей во языцех, – и, сколько бы недоброжелатели не пыхтели, ничего черного не могло надолго прилипнуть к ней. Потому, наверное, недолгим был осадок, оставшийся в душе у Колесниченко после беседы с Щелоковым той майской ночью 1976 года. И поэтому на встречу с председателем КГБ шел он с легким сердцем.
Когда он вошел в самый высокий в прямом и переносном смысле лубянский кабинет, там уже сидел, помимо его хозяина, подтянутый седовласый человек – хоть и не старый, но уже в форме генерал-майора госбезопасности.
– Знакомьтесь, Владимир Иванович, – с порога начал Андропов. – Это Филипп Тимофеевич Бобков, наш лучший следователь. По распоряжению товарища Руденко будет представлять Комитет в составе следственной бригады, которую, как я понимаю, возглавляете вы?
– Так точно.
– Присаживайтесь. Итак, товарищи, не буем терять времени. Все в курсе, что вы выезжаете во Фрунзе для организации расследования убийства председателя Совмина Киргизской ССР Султана Ибраимовича Ибраимова. Что нам известно об убийстве на сегодняшний день? Практически мало. Каким-то образом некий человек, не из числа охраны или обслуживающего персонала, проник на территорию правительственного санатория в Чолпон-Ате. Застрелил шофера, после поднялся на второй этаж и застрелил самого Ибраимова. Так?
Колесниченко кивнул.
– Белиберда какая-то, – подытожил Андропов. – Ладно, я еще согласен допустить, что в отсталой стране, в банановой республике на территории Союза, где из ЧП случается только неурожай кукурузы, спустя рукава отнеслись к вопросам охраны правительственной резиденции. За это они получат свое. Но абсурдности картине добавляет тот факт, что преступник, явно не желавший оставлять в живых свидетелей, и потому убивший заметившего шофера Ибраимова, оставил в живых гостившего в тот вечер у него министра внутренних дел Узбекистана генерала Яхъяева. Что мешало ему застрелить генерала? И почему он не услышал выстрела в шофера, если был в доме? Почему не пресек покушение? Он же кадровый офицер МВД! И почему улетел с утра, хотя должен был гостить у Ибраимова еще два дня?!