КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - стр. 122
Полиция быстро нашла брошенный автомобиль со следами крови в кабине и арестовала женщину, которая взяла этот автомобиль напрокат. К удивлению полиции, она не пыталась скрыться после убийства.
Эту женщину звали Рената Штайнер, и она не могла понять, куда делись ее друзья, которым она передала этот автомобиль. Полиция идентифицировала «друзей» Штайнер и восстановила предполагаемую картину убийства Порецкого. Но никого, кроме Ренаты Штайнер, полиции найти не удалось.
Полагают, что московской опергруппе помогла Гертруда Шильдбах (урожденная Нойгебауэр), член компартии Германии, бежавшая из страны после прихода нацистов к власти. Шильдбах дружила с Порецким.
Полиция пришла к выводу, что Шильдбах уговорила Порецкого встретиться. Они поехали в загородный ресторан. После обеда вышли погулять, и тут на заброшенной дороге появился автомобиль, из которого выскочило несколько человек. Они запихнули Порецкого в машину, где застрелили его. Труп выбросили на дорогу.
На допросе Рената Штайнер назвала и имя Сергея Эфрона. По ее словам, он был агентом НКВД.
Швейцарский историк Петер Хубер, который много лет занимается расследованием убийства Порецкого, в перестроечные времена приезжал в Москву в поисках архивных документов и приходил ко мне в редакцию журнала «Новое время», где я тогда работал.
Он рассказывал, что Рената Штайнер в 1934-м пробыла шесть недель в Москве. Возможно, ее завербовал НКВД.
Штайнер на допросе сообщила, что Эфрон участвовал в слежке за Порецким. Швейцарская полиция обратилась за помощью к французским коллегам. Но к этому времени Сергей Эфрон уже покинул Францию, и допросить его не смогли.
Зато допросили Марину Цветаеву, которая заявила, что Эфрон через пять недель (а не сразу, как поступил бы преступник!) после после убийства Порецкого уехал в Испанию, а те недели, когда шла подготовка к убийству, и во время убийства они вместе находились на берегу Атлантического океана. Алиби для мужа?
«Лично я не занимаюсь политикой, – сказала Цветаева полицейским, – но мне кажется, что мой муж связан с нынешним русским режимом».
То есть Цветаева не сочла нужным скрыть, что ее муж поддерживает открытые отношения с официальными представителями СССР. Было бы возможным такое признание, если бы Эфрон работал на советскую разведку?
«Мы с мужем не высказывали по поводу дела Рейсса ничего, кроме возмущения, осуждая любой акт насилия, с какой бы стороны он ни исходил», – сказала Цветаева на допросе.
Непросто представить себе, что великая поэтесса Марина Цветаева, человек, пребывающий в мире высоких чувств, изворачивается, врет, выгораживает мужа по заранее составленному плану. Может быть, Марина просто не знала, чем занимался ее муж? И это трудно предположить. Как показывает история разведки, жена всегда знает о том, что муж занимается тайными делами.
Версия убийства Игнатия Порецкого, которой полвека оперируют историки, в принципе вызывает серьезные сомнения. Это было не первое и не последнее политическое убийство, совершенное НКВД за рубежом. Неограниченность в силах и средствах давала возможность Москве тщательно планировать и организовывать эти убийства.
Такого рода акции, требующие сложной подготовки, выполнялись профессионалами, кадровыми работниками госбезопасности – и вовсе не из разведки, как Сергей Шпигельглас (о котором еще пойдет речь в этой главе), а из другого управления НКВД, как Эйтингон, организовавший убийство Льва Троцкого в Мексике в 1940-м.