Кэйтлин и Купидон - стр. 10
Она только рассмеялась и сказала: «Надеюсь, ты на него еще наткнешься». Мы продолжили пить, любуясь небом, которое превращалось из голубого в розовое и становилось похожим на набор сладостей-ассорти. Верити пришла в голову идея – написать наши мечты на листочках бумаги, а затем сложить в бумажные самолетики. Она с легким сердцем написала свою: мир моды был частью ее грез с тех пор, как она впервые примерила вечернее бархатное платье своей мамы. А я поначалу возразила. Я смутно ощущала, хотя это чувство еще не вполне оформилось в мысль, что путь, который я выбрала – специалист по пиару, – не был правильным. Но теперь появилось то, чего я действительно желала: тот парень, от которого танцует сердце. Гарри. И я написала эту мечту, тогда даже не зная, как его зовут, и быстро сложила листок, чтобы Верити не успела увидеть. Небо к тому времени стало васильково-синим, и мы запустили наши самолетики, увлеченно наблюдая, как они планируют на тротуар.
Глава 3
– Ааркхх, аааркхх, аааркхххх! – кричат на меня три обезьяны, а их самец сидит на куче опилок, зажимая руками уши и мерзко ухмыляясь. Я тороплюсь к Тому и Элайдже, но обезьяны быстро следуют за мной, перемещаясь вдоль решетки, пока я иду. А за ними движется толпа зрителей, тоже охающих и ахающих не хуже обезьян.
– Ох уж эти обезьяны, – говорю я женщине, с головы до ног одетой в «хаки» и не опускающей камеру от лица. – Их вопли просто невозможно слушать с похмелья.
Верити предсказуемо откупорила следующую бутылку вина – «ну, еще по бокалу и все!» – прошлым вечером, и дело закончилось тем, что мы допили эту бутылку и я, хихикая, ввалилась в такси до дома только около часу ночи.
– Ну, вы им определенно нравитесь, – отвечает женщина, непрерывно щелкая камерой. – Они словно с ума сходят при каждом вашем шаге. Вот почему я стараюсь держаться поближе к вам. Думаю, это из-за ваших замечательных рыжих волос.
Я поднимаю руку к парику и тут же ее отдергиваю: сегодня на мне короткий, рыжий, курчавый вариант – помесь Джельсомино и клоуна из «Макдоналдса».
Сегодня утром я сделала селфи и отправила его Бобби и Верити. «Это последний раз, когда вы, негодяи, такое со мной творите!» – приписала я, прекрасно зная, что они не обратят на это ни малейшего внимания.
Теперь я вижу Тома с Элайджей более отчетливо: и рваные джинсы Тома, и его «Конверсы» со слоем засохшей грязи. Элайджа одет в нежно-голубые брючки, изящные коричневые полуботинки и ярко-зеленую куртку-парку. Волосы, уложенные в прическу, добавляют около дюйма к его росту. Зачем я позволила Верити отобрать этих двух? Только потому, что они любят одинаковые напитки, или же было что-то еще?
Теперь они подошли к верблюдам. Большие коричневые звери грустно глядят на них из-под длинных ресниц. Верблюды тут явно не являются звездным аттракционом, несмотря на то, что перед ними расставлены деревянные рождественские ясли, а поверх вольера развешаны гирлянды с разноцветными лампочками в попытке создать рождественское настроение. Я прячусь за забором, глядя через щель в досках: Том ухмыляется, а Элайджа стоит спиной к кирпичной стенке, яростно прыская дезинфицирующий гель в свою левую ладонь.
– Да ладно тебе, – говорит Том, наклоняясь к нему и протягивая руку. – Они не кусаются.
– Они могут ПЛЮНУТЬ! – выкрикивает Элайджа, теперь свирепо протирая правую ладонь.