Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга 2 - стр. 12
– Я всерьёз задумывался об этом, – сказал Сарвил спокойно. – Немного иначе, правда: что, если появится новый чародей, не менее могущественный, чем был Бог в молодости? И, разумеется, захочет переустроить этот мир…
– И вы пришли к какому-то выводу?
– Да. Вряд ли этот вывод вас обнадёжит.
– Надежды обрести не тщусь…
– Он просто создаст новый мир – и уйдёт туда, уведя часть людей. Поскольку без простых людей чародей есть нуль, ничто, ровное пустое место. А чтобы люди пошли с ним, сделает жизнь здесь – невыносимой…
– И никак иначе?
Сарвил не ответил. Монах посмотрел на него. В розовато-синих сумерках лицо малого чародея казалось совсем тёмным, коричневым. Губы быстро-быстро шевелились, но не как при разговоре, а – будто умирающий от жажды человек ловит губами тонкую бегучую струйку воды…
– Помочь? – монах подхватил его под локоть. – Отвести вас на койку?
Сарвил с трудом кивнул.
Когда спускались по трапу, монаху показалось, что запах тления усилился…
Прошло несколько дней, коротких и тягучих одновременно. Стих ветер, низкие истрёпанные облака остановились, набрякли и полились на землю холодным, но всё же не замерзающим на лету дождём. С деревьев тяжело падали зелёные, однако уже умершие листья.
Отрада, хотя к концу второго дня пришла в сознание, всё же была необыкновенно слаба, Алексей брал её руку в свою и поражался: кисть казалась тряпичной. Знахарь, совсем перебравшийся в дом старосты, старался не допускать Алексея до больной, видя, как оба мучаются и, очевидно, понимая истинную причину этой муки.
Алексей ловил себя на том, что не может отойти от этого дома далеко, что ходит вокруг – и тогда наперекор себе находил дела где-то вдали. Так, он узнал, что в соседней деревне несколько месяцев назад, как раз накануне вторжения, умер внезапной смертью купец, везший Афанасию Виолету два воза петард, шутих и фейерверков – заказанных в преддверии свадьбы сестры акрита, красавицы Софии. Но – купец умер, акрит где-то с армией, если жив ещё, сестра так и не приехала… Возы же стоят, где стояли: в общественных сараях. Все боятся пожара и готовы избавиться от опасного имущества.
На следующий день Алексей уже копался в аляповато разрисованных ящиках. Да, акрит Афанасий намерен был от души порадовать сестрицу…
Даже если безжалостно выбрасывать всё сомнительное, чистого пороха набиралось пуда четыре.
Кузнец и оба плотника, с которыми Алексей тут же очень настойчиво побеседовал, отнеслись к идеям его с обычной деревенской недоверчивостью, но согласились сделать всё так, как он просил. Кузнецу он дал в помощь четверых воинов, и к вечеру они приволокли с болот десяток пудов ржавого железа: там оно «созревало», зарытое под кочками; Алексей знал этот способ получения высококлассной стали, верный, но безумно длительный. И то, что кузнец согласился пожертвовать для него таким количеством заготовок, говорило о многом.
Из просушенных брёвен он отобрал с десяток тонких прямых лиственниц, росших в густой чаще и потому не суковатых. Из брёвен напилили саженных чурбачков, ошкурили их и подравняли – поначалу грубо. Потом Алексей отбраковал те, которые оказались с трещинами или сучками, – и оставил девятнадцать вроде бы безупречных. Их подравняли снова – уже точно, под один диаметр. Тем временем кузнец выковал первый комплект обручей. На Алексея он покрикивал, когда насаживали обручи на чурбак и стягивали потом горячими заклёпками. Два обруча охватывали чурбак у самых торцов, а ещё три, более широких, распределялись по длине. Кузнец похлопал чурбак по смолистому боку, легко – словно тот был пустотелый – подхватил и водрузил на специально сбитые массивные козлы. Другие козлы, из гнутых железных прутьев, он поставил напротив, положил на них лом, нацеленный прямо в сердцевину бревна, некоторое время примерялся, глядя то сбоку, то вдоль лома; наконец встал, вроде бы довольный. В горне уже калились ломы – четыре штуки. Алексей щипцами вынул один, положил на козлы. Железо светилось ясным розовым светом. Кузнец довольно хакнул, перехватил молот и стал размеренно вгонять раскалённый лом в дерево. С визгом рванул едкий дым. Давай-давай! – крикнул кузнец. Алексей ухватил остывающий лом щипцами за хвостовик и, покручивая, вытащил его, сунул обратно в горн. Положил на козлы второй, горячий…