Кель и Джил. Тайны древних - стр. 111

Бровь девушки приподнялась сама собой:

– Путь, значиться?

Кель решил воспользоваться короткой передышкой, чтобы сделать ещё один глоток из фляги, но, услыхав слова Джил, тут же забыл об этом, и оторвал горлышко ёмкости от губ, не отхлебнув и капли:

– Вот именно, путь! – Он вскочил с места. – Свой собственный путь! Видишь ли, я опасаюсь того, что всю жизнь проживу в тени своего учителя, и так и останусь до самой смерти всего лишь «учеником великого Дон’Аллана». И мне кажется, что, если я совершу какое-то открытие у него под боком, все будут думать «это сделал тот самый единственный ученик? Ну, тут точно не обошлось без Дон’Аллана, наверняка, он просто из жалости позволил своему ученику вписать сюда своё имя». – Лекарь начал невольно размахивать незакрытой флягой из стороны в сторону, его глаза буквально вспыхнули. – Разумеется, я безмерно благодарен учителю за всё, что он для меня сделал, и никогда этого не забуду, но я хочу сам сделать себе имя! Я хочу, чтобы если я что-то изобрёл или придумал, все говорили: «Ого, это новая находка Кель’Дорана? Как остроумно!». И слышали в ответ: «Ну разумеется, ведь он ученик самого Дон’Аллана!». Понимаешь? Я хочу прославиться за счёт своего собственного ума, чтобы люди знали, как меня зовут, и совсем не хочу всю жизнь оставаться: «О, ты тот самый ученик Дон’Аллана! Как там тебя, говоришь, зовут?».

Юноша настолько активно вертел флягой из стороны в сторону, что в какой-то момент несколько крупных капель вылетели из её горлышка, и устремились прямиком на лицо и рукав артистки.

Не моргнув глазом, Джил стряхнула влагу с одежды, и утёрла лицо ладонью. Меланхолично взглянув на Келя, она немедленно осадила его, язвительно брякнув:

– Размахался тут своими ручищами. Того и гляди, ещё немного, взлетишь, и полетишь прямиком к своему возлюбленному храму. – Она издала какой-то злобный утробный рык горлом. – Мы ещё даже до Кориделя не добрались, а ты уже в своих мечтах получил образование в гильдии, и стал величайшим светилом всех времён. – Она добавила, уже гораздо более сурово. – Лучше бы перестал горлопанить, и вёл себя поскромнее и осторожнее – мы, как ни крути, находимся в довольно рисковой ситуации.

Лекарь бросил короткий обиженный взгляд на артистку, сел обратно на своё место, ссутулился, положил один из локтей на стол, закинул ногу на ногу, отхлебнул из фляги, и пробубнил в сторону:

– Уж и помечтать нельзя.

Самодовольно хмыкнув, девушка добавила с чувством собственного превосходства:

– Мечтать можешь начать сразу после того, как мы впервые увидим этот твой хвалённый «храм, сделанный целиком из золота». Если он вообще существует.

Юноша не мог не согласиться с доводами девушки, но всё равно чувствовал, что его лучшие чувства уязвили, поэтому решил больше не раскрывать рта, и рассказывать что-то личное, пока его прямо об этом не попросят.,

Артистка принялась нарезать вторую помидору, а лекарь умял бутерброд, который отложил в сторону в начале своего монолога, и решил завершить их небольшую трапезу морковкой. Он взял одну штучку и несмотря на сумерки, сразу же обнаружил что на ней присутствовало немалое количество грязи:

– Джил, а ты хорошо помыла эти овощи? – Вкрадчиво поинтересовался юноша.

– Ты о чём? – Девушка застыла с долькой помидора на полпути ко рту.