Казахи. Путь предков - стр. 5
Наделение Джучи собственным улусом, произошло еще в 1207 г. После бескровного подчинения «лесных народов», Чингисхан высоко оценил заслуги царевича: «Ты старший из моих сыновей. Не успели выйти из дому, как в добром здравии благополучно воротился, покорив без потерь людьми и лошадьми Лесные народы. Жалую их тебе в подданство» [Сокровенное… 1941: 175].
При последующем распределении подданных, Чингисхан вновь публично подчеркивает высокий статус своего первенца («Чжочи – мой старший наследник») дав ему 9 тысяч юрт. Второй сын Чагатай получает 8 тысяч юрт, третий сын Угэдэй – 5 тысяч юрт, младший сын Толуй – 5 тысяч юрт [Сокровенное… 1941: 175–176].
Джучи принимает активное участие в войне против Цзинь в 1213 г., возглавляет карательную акцию против восставших кыргызов в 1218 г., вместе с Субэдэем руководит походом на меркитов бежавших в Дешт-и Кипчак, где произошло также первое сражение с войсками хорезмшаха Мухаммада. К 1219 г. перед походом на Среднюю Азию, Джучи является уже одним из самых авторитетных представителей знати юной империи. В глазах многих монголов именно он является законным преемником отца. Таковым, безусловно, он воспринимает себя и сам.
Но второй сын Чингисхана – Чагатай, имел кардинально иное мнение по этому вопросу и был полон решимости вмешаться в вопрос престолонаследия. Правда сам он вследствие склонности к показательной жестокости не пользовался большой популярностью при дворе и в войсках. Трезво оценивая ситуацию, он планировал добиться утверждения официальным наследником Угэдэя, на которого имел большое влияние. Единственным, но сильным козырем Чагатая были давние сомнения в законнорожденности Джучи, появившегося на свет после пребывания ханши Борте в плену у меркитов. Для того чтобы не допустить старшего брата к власти Чагатай был готов прилюдно оскорбить мать и напомнить о позоре отца.
В преддверии похода на Хорезм фаворитка великого хана, татарка Есуй, возможно с подачи Чагатая, подняла вопрос о престолонаследии, напомнив повелителю о бренности и скоротечности жизни. «Даром что Есуй – женщина, а слово ее справедливее справедливого. И никто-то ведь, ни братья, ни сыновья, ни вы, Боорчу с Мухалием, подобного мне не доложили!» [Сокровенное… 1941: 183] – гневно сказал Чингисхан и обратился к Джучи, чтобы услышать его мнение.
«Не успел Чжочи открыть рта, как его предупредил Чаадай: «Ты повелеваешь первому говорить Чжочию. Уж не хочешь ли ты этим сказать, что нарекаешь Чжочия? Как можем мы повиноваться этому наследнику Меркитского плена? При этих словах Чжочи вскочил и, взяв Чаадая за ворот, говорит: «Родитель государь еще пока не нарек тебя. Что же ты судишь меня? Какими заслугами ты отличаешься? Разве только свирепостью одной ты превосходишь всех. Даю на отсечение свой большой палец, если только ты победишь меня даже в пустой стрельбе вверх. И не встать мне с места, если только ты повалишь меня, победив в борьбе. Но будет на то воля родителя и государя!» И Чжочи с Чаадаем ухватились за вороты, изготовясь к борьбе. Тут Боорчи берет за руку Чжочия, а Мухали – Чаадая, и разнимают» [Сокровенное… 1941: 183] – так передает источник разразившуюся сцену выяснения отношений между старшими сыновьями великого завоевателя.
«Как смеете вы подобным образом отзываться о Чжочи! Не Чжочи ли старший из моих царевичей? Впредь не смейте произносить подобных слов!» [Сокровенное… 1941: 185] – сказал сыновьям хан, но в итоге поддержал выдвинутое Чагатаем предложение объявить наследником Угэдэя. Тем более, что предварительно Джучи отказался от борьбы сам заявил о готовности признать официальным преемником младшего брата.