Каюсь. Том 2 - стр. 8
– Вот как?! Ну, просвети меня, что нужно, чтобы ты раздвинула свои ножки, уж больно любопытны расценки, – начинаю я вновь звереть при мысли, что она позволила лапать свое тело тому жирному ублюдку.
–Любить меня, уважать, ценить, боготворить! – чеканит она яростно, сверля меня гневным взглядом. – Из перечисленного ты ни на что не способен. И уж тем более, ты не в состоянии сделать меня женой и матерью, а это и есть мои «расценки». И на меньшее я не согласна! Так что убери свои грязные руки, пьяная скотина, и не смей ко мне прикасаться!
Меня эта бравада настолько вывела из себя, что я не выдержал, прижался к ней вплотную и, обхватив ее пылающее от ярости лицо, сдавил щеки, заставляя рот раскрыться.
–Я буду тебя касаться так, как хочу, и когда хочу вот этими самыми руками, и ты мне слова не скажешь!– цежу ей прямо в лицо, едва касаясь ее губ. – А этот дешевый пафос оставь для идиотов, вроде того, что ждет тебя в зале. До чего же ты опустилась! Или он, наверное, единственный, кто готов такой шлюхе, как ты заплатить подобную… – я не успеваю договорить, оглушительная пощечина останавливает поток моего пьяного, ревнивого бреда.
–Заткнись, мерзкий ублюдок! Это с тобой я опустилась, позволив такой свинье, как ты, прикоснуться к себе! – выплевывает она, вырываясь их моих стальных тисков, лихорадочно растирая нежную кожу щек. Я только сейчас понял, с какой силой сжимал ее лицо и стало не по себе. На мгновение я замер, вглядываясь в нее. И у меня опять поехала крыша. Все эти месяцы тоски по ней обрушились, будто лавина и мне нестерпимо стало стоять просто рядом, когда хочется быть в ней. Утонуть, захлебнуться.
–Не приближайся ко мне!– вскричала она, когда я решительно направился в ее сторону, обезумивший от дикого коктейля эмоций. Она бросилась к кабинке туалета, но не успела скрыться, я резко дернул на себя дверцу и втиснулся в маленькое пространство, толкнув Чайку к стене. А потом меня повело, и я навалился на нее, прижавшись вплотную, ощущая каждый изгиб ее роскошного тела, заводясь от этой близости. Ее аромат окутал меня, дурманя и сводя с ума. Мы часто дышали, словно после бега, глядя друг другу в глаза полыхающими взглядами: я голодным, бешеным, она – испуганным и в тоже время возмущенным. Подаюсь вперед, не в силах больше противостоять зову тела, но Янка тут же отворачивается, и я скольжу губами по ее щеке.
–Ты что, совсем с ума сошел?! Что тебе нужно? – шипит она зло, пытаясь отпихнуть меня, но я только сильнее распаляюсь от того, как она извивается подо мной.
–Тупой вопрос, Чайка! Как будто ты еще что-то можешь предложить, кроме того, что у тебя в трусиках, – шепчу, касаясь губами ее шеи, скользя ладонью вверх по ее оголенному бедру, пока не достигаю своей цели. Она тут же сводит ноги, хватает меня за руку, пытаясь остановить, но я резко дергаю клочок кружева и касаюсь ее там. Она сухая, но меня это подстегивает еще сильнее.
–Я тебе ничего не собираюсь предлагать, животное! Прекрати! – задохнувшись, выдавливает она из себя, когда я начинаю ласкать ее так, как ей всегда нравилось.
–А я в твоих предложениях не нуждаюсь, сам возьму. Ты все равно разборчивостью не отличаешься, верно? – насмешливо выдыхаю, ощущая пальцами, как она потекла.
– Не твое дело! Я не развлечение для пьяного идиота!– огрызается она и со всей дури ударяет меня по лицу, отчего у меня темнеет в глазах. Щека пульсирует от боли, в глазах красное марево, в голове звенит и все кружится. Меня ведет, а в душе поднимается звериная ярость, прежде всего, от ее слов, от понимания, что она все это время кувыркалась с кем-то и возможно, не только с тем боровом, тогда как я переживал, как она там и все ли у нее –суки в порядке.