Кавказский узел - стр. 6

– Я верю в свой народ.

– Да какой, б… народ… – зло сказал следователь – какой в ж… народ. Вы только и делаете, что по клубам тусите… народ. Все пере…сь друг с другом. Дай вам волю – вы тут парад пи…асов устроите, как в этой… Голландии, что ли. Нет больше народа! Нету! Раньше хоть в горах за идею были – а теперь с коммерсов бабки стригут и в стройку вкладывают, потому что в банк на проценты класть – харам. У амиров дома у кого в Турции, у кого в Абу-Даби. Ты думаешь, что вот эти КТО – они настоящие, что ли? Х..! Звонит амир, говорит: все, хочу соскочить. Делают операцию, типа окружили банду, рапортуют о том, что ликвидирован еще один главарь бандподполья, а на самом деле за половину бабла выпускают из страны, вот он и живет… подальше отсюда. Про Хизриева помнишь? Говорят, в Австралию уехал…

Следователь потушил сигарету, открыл ноутбук и забарабанил по клавишам. Барабанил минут десять, потом зашипел принтер, выбросив теплый гладкий лист бумаги.

– Прочитай, распишись. И свободен. Пока…

Аслан взял бумагу…

Я, Дибиров Аслан Ахатович, 20.02.1997 г. р., студент факультета «Информационные технологии» ДГУ, признаю, что летом 2017 года в период моего нахождения в г. Вильнюс был завербован ЦРУ США с целью ведения подрывной деятельности против Российской Федерации. Вербовка произошла при следующих обстоятельствах…

Аслан бросил бумагу на стол.

– Я не подпишу.

– Почему?

– Потому что это ложь.

Следователь усмехнулся

– Ты что, никогда не лгал?

– Это такая ложь, за которую придется отвечать.

– Отвечать придется, если ты это не подпишешь. Это я такой добрый. А вот попадешь ты по пятому направлению – защита конституционного строя… Книжонки у тебя ваххабитские нашли? Нашли. Милиционера ты ударил? Ударил. Знаешь, как тебя там обломают? А тут – ты даже срок не получишь, статья за измену предусматривает освобождение от ответственности в случае явки с повинной.

– Я все равно не подпишу.

– Как хочешь. Пойдешь в камеру, там подумаешь. Дня хватит?

В камере были ваххабиты (или те, кого считали ваххабитами). Но Аслана они не тронули, хотя следак, может быть, рассчитывал на другое. Узнали, что он правозащитник, и не тронули – пиетет перед профессией. Ничего не сказали даже тогда, когда он вместе со всеми не встал на намаз ни вечером, ни утром. В камере было тесно, потому намаз совершали как придется – кто-то совершал намаз, стоя на одной ноге. Говорят, так тоже можно.

На следующий день Аслан ждал продолжения допроса, но его не последовало. Пришел конвоир, сказал собираться.

Вещей у него не было.

На выходе из изолятора Аслана ждали несколько человек и три машины – знакомая белая «БМВ» Магомеда и два «Лендкрузера».

– Аслан… братуха, как сам? – первым обнялся Магомед – туда-сюда, все дела. – Не сильно прессовали?

– Нет. А это кто?

– Это…

Аслан понизил голос

– Ле, ты за женщину в маршрутке заступился, да?

– Что?! – Аслан не понял, о чем речь, так много всего произошло.

– Ну, чикса покрытая, в маршрутке, вкуривай.

– Это…

– Знаешь, кто она?

Магомед заговорщически понизил голос.

– Она из туххума Гаджимагомедовых, какая-то дальняя родственница. Все рассказала… старшие тебя искали…

Гаджимагомедов. Бывший начальник налоговой, сейчас – крупный застройщик.

– …По всей Махачкале тебя искали, даже не знали, кто ты. Потом вышли на меня. Сейчас тебя выкупили, поехали, нам стол накроют, ту машалла. Наверное, и работу тебе хорошую дадут, будешь начальником…