Кавказский фокус - стр. 12

– Мы им уже плотно занимаемся. Мой снайпер готовится… Испытываем подходящую винтовку, чтобы кирасу вместе с человеком напрочь разворотила. Не просто пробила, а именно – разворотила. Тогда никто эту кирасу не наденет. Смысла не будет такую тяжесть на себе таскать, да и толку от нее, развороченной, будет мало.

– Ее простая винтовка не возьмет, – уверенно заявил следователь, словно знал все снайперские винтовки и их возможности.

– Мы КСВ пристреляли. Эта справится.

– Должна, по идее, справиться. Только хорошо бы на другом «Дамаске» испытать.

– Уже испытали.

– Уже? – удивился следователь. – А где булат взяли?

– Мой личный нож расстреливали. Там толщина три и четыре десятых миллиметра. Разнесло пулей. И кирасу разнесет вместе с человеком. Кираса тоньше.

Следователь согласно закивал:

– Побыстрее бы… Всем беспокойства меньше будет. Ну, продолжим допрос. Темирханов, дальше что было?

– Дальше – Мансур сел со мной в машину и заставил к товарищу подполковнику ехать. Что там дальше было, вы уже знаете. А с Джамсутдином этот остался, второй…

– Как его зовут?

– Мансур называл его Бабуром[11]. Но это, как я понимаю, кличка. Такого имени среди дагестанцев я не встречал.

– Он – дагестанец? – спросил подполковник Староверов.

Допрашиваемый Али пожал плечами, показывая свою неинформированность, но кивнул в сторону дома. Дескать, это может знать Джамсутдин. Его следует спросить.

– Кистинец[12]… – уверенно ответил за Али следователь. – У нас есть такие данные.

– А почему не в Чечне работает, если кистинец?

– Был и там. Почти месяц. Оттуда его погнали. Слишком много власти захотел. А чеченцы власть ни с кем делить не любят. Слишком большим авторитетом себя посчитал. Даже в Ингушетию пытался сунуться, но туда его вообще не пустили. Еле ноги унес вместе со своей хваленой кирасой.

– Но Бабур – это и не чеченское имя…

– Темирханов правильно говорит. Бабур – это кличка. Ты свободен, Темирханов. Что-то интересное вспомнишь, сообщи… Можешь товарищу подполковнику, можешь прямо в приемную к нам, скажешь только, по какому делу, тебя к майору Лимонову направят. Ему передашь…

Следующим допрашивали Джамсутдина Абдурашидова. Но тот в подробности не впадал, отвечал коротко «да» или «нет» и ничего не рассказывал. Сообщил только, что от него требовали отремонтировать беспилотник вертолетного типа, который ему завтра привезут. Он отказался, потому что нет запчастей. И заявил, что вообще работать на них не стал бы, если бы даже запчасти и были. Тогда все и началось.

– А ты специалист? – спросил следователь.

– Я – мастер спорта по авиамоделизму.

Больше он ничего рассказывать не стал. Словно сообщил что-то лишнее и боялся, что это может против него обернуться. Весь допрос скомкал. Ограничился тем, что «пришли, потребовали позвать Али», располагая, видимо, какой-то информацией. Рассказывать подробности Джамсутдин не пожелал. Это было характерное поведение для человека, только-только вернувшегося с «зоны». Но подполковник Староверов по глазам парня понял, что тот сам что-то замыслил. Он все еще находился, как показалось, в состоянии аффекта, и выудить у него какую-нибудь информацию было сложно. Понял это и следователь. И потому прямо на месте выписал Джамсутдину на следующее утро повестку на допрос и заставил расписаться в получении.