Кавказские новеллы - стр. 31
В дороге он продолжал меня переубеждать, просил подумать о родителях, злился – это не по городу носиться от читалки до института, не с книжкой целыми днями валяться на диване, я должна подумать о родителях, я – зимой в горах!
Тем временем мы проехали Дигору, затем въехали в Чиколу – последний крупный пункт перед глубоким Ирафским ущельем. В отделе районного образования уже знали об обвале в горах, там погибли дорожные рабочие и их горный мастер.
Наш путь был прерван. Пока не расчистят горную дорогу от камнепада, Дзинага будет прочно отрезана от остального мира.
Тут меня стал выпрашивать директор школы, но заведующий районо посмотрел на меня и сказал:
– Нет, эта девочка в школу не пойдёт, я знаю, куда она пойдёт…
И направил меня в редакцию местной газеты. Значит, судьба – она и в Чиколе судьба, быть мне отныне журналистом.
Брат же употребил остаток времени, чтобы найти украденную из нашего города в это село невесту, сестру его друга. Оказалось совершенно невероятно, но их сад примыкал к территории редакции! Так опять был найден выход с моим проживанием в семье.
Для потомства из этого дома это была неожиданная радость – они уже сидели у меня на голове, а я раздаривала свои жёлтые и красные носки, которыми запаслась накануне в Москве.
Брат, успокоенный, уехал, а мне постелили в комнате с детьми.
Свернувшись калачиком под новым небом, я тихо заплакала и перед тем, как забыться сном усталости от длинной пыльной дороги и слёз, выплеснула в чужую ночь:
– Джоджр, какой же ты стервец, Джоджр!
Ираф, Миг-Моей-Юности! Я обретала свою романтику среди редакционных будней – их иногда скрашивал Рамазан-Ромашка, как называли в редакции юного наборщика нашей газеты. Его зеленоглазые с узкими личиками сестры и я были похожи, как четыре капли из одной пипетки, и когда он вел весь наш выводок в кино, никто не пересчитывал, а принимал меня за «девочку Таваоста».
Однажды он привел мне светло серую лошадь. Не скаковую под английским дамским седлом, да и скакать мне, к слову сказать, было не в Булонском лесу.
Я отправилась в центр села, где разъярённый от невиданного в его райцентре поведения шофер рейсового автобуса стал в бешенстве кричать вслед: сейчас же слезь с лошади, ты же девушка, как тебе не стыдно!
Невежда, он не знал об амазонках – прабабушках своего племени савроматов, сарматов, алан и т. д.
Я заехала в школу, где жили мои однокурсницы, попавшие туда по направлению, там же стоял во время летних учений военный полк. Командир одобрил меня в седле, подтянул подпругу, и за Чиколой я поскакала по полю к дороге, которая вела за холмы, в соседнее село.
Там жил объект моего любопытства – председатель сельского совета, окончивший вуз в Ленинграде. Он был худощав, поговаривали, что был безнадёжно болен лёгкими, но строг и аскетичен – близкий мне по духу образ.
Сказок, подобно Джоджру, я не писала, я жила в них. Поэтому, вообразив этого человека классическим литературным героем, я смело отправилась на его поиски. Это был единственный повод направить куда-нибудь своего коня в незнакомой местности.
Выехав за Чиколу, я обнаружила далеко в поле, где был выгон, скамейку, на которой беседовали двое стариков.
Из уважения следовало сбавить ход, что я и сделала. Но, попав в поле их зрения, я тем самым прервала их беседу, и мгновение они молча смотрели на меня…