Катуков против Гудериана - стр. 31
Русские дороги всегда славились ямами да колдобинами даже в мирное время, в военное – и говорить не приходится. Танки, тяжелая артиллерия и грузовики распахивали дороги на отдельных участках, как поле перед посевом. Шофер крутил баранку, объезжая выбоины и тихо ругаясь. Катуков, расположившись на заднем сиденье, ни на что не обращал внимания. Его мысли были там, в дивизии.
Как ни тяжело было вспоминать отступление, дивизия, считал он, выполнила свою задачу. В районе Новоград-Волынского задержала врага на десять суток, сдерживала бешеный натиск немецких дивизий. Когда комкор Рокоссовский отдал приказ об отводе частей и соединений на новые рубежи, полки уже потеряли более половины своего состава, значительную часть техники. Но удалось сохранить главное – воинскую дисциплину и высокий моральный дух. «Я ни в чем не мог упрекнуть ни своих людей, ни самого себя – мы честно выполнили свой долг, – вспоминал Катуков. – И все-таки мы отступали все дальше и дальше на восток. До каких же пор? Мы могли, конечно, остановиться на любом рубеже и не сходить с него, пока нас не убьют. Но это было бы самоубийство, не больше. А нам надо было продолжать войну, как бы горестно она ни складывалась на первом этапе»[20].
В Москве Катукова принял начальник Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенант Яков Федоренко. В его кабинете это была уже вторая встреча. После обычных приветствий Яков Николаевич увлек своего собеседника в укромный угол рабочего кабинета, усадил за столик и, как гостеприимный хозяин, стал потчевать крепким чаем. По ходу разговора объявил о цели вызова в Москву:
– Понимаешь, Михаил Ефимович, нелегко было отозвать тебя с фронта в такое тяжелое время. И все-таки мне очень хотелось, чтобы ты, именно ты, а не кто-нибудь другой, принял 4-ю танковую бригаду.
Катуков бросил на Федоренко удивленный взгляд, а тот, перехватив его, продолжал:
– Да-да, бригаду. Она, правда, только начинает формироваться в районе Сталинграда, для крупных соединений, как видишь, пока не хватает танков.
Раздался телефонный звонок. Пока Федоренко с кем– то долго разговаривал, Михаил Ефимович, разглядывая обстановку кабинета, вспомнил, когда он был здесь последний раз. Тогда тоже Яков Николаевич предложил принять 20-ю дивизию, которую предстояло сформировать. Пришлось трудно, не спал сутками. Кроме учебных танков, техники никакой. Люди прибывали из разных районов страны. Надо было переговорить с каждым бойцом и определить: этого в разведку, этого в танковый полк, этого в саперы – пришлось учитывать желание и способности. Все это, конечно, положительно сказалось, когда стали воевать. Как-то теперь сложатся обстоятельства? Время военное, значит, и сроки формирования бригады будут самые короткие. Катуков почти физически ощущал огромный груз ответственности, ложившийся на его плечи.
Федоренко вернулся к прерванному разговору. Увидев на лице собеседника тревогу, спросил:
– Тебя, я вижу, что-то пугает? Уж не то ли, что бригаду предстоит формировать?
– Не совсем так, Яков Николаевич. Беспокоит другое – с какой техникой придется воевать. Я ведь уже битый. Моя дивизия не просто отступала от границы, отступала с тяжелыми боями. Жалко было смотреть, как горели наши слабо защищенные броней «бэтушки», как гибли экипажи. Против бронированных немецких колонн нужны средние танки типа «Т-34», при определенных обстоятельствах тяжелые машины типа «КВ».