Катрин Денев. Красавица навсегда - стр. 13
Режиссера словно преследовал образ его первой Галатеи, и потому даже прическа Денев в «Пороке и добродетели» напоминает знаменитую «бабетту», которую старательно копировали девушки всех стран в эпоху триумфа Бардо. Подобный эксперимент отводил Катрин Денев место в ряду многих безликих подражательниц, живущих тенью чужой славы.
Справедливости ради – дабы не упрекать одного режиссера – отметим, что актерская техника Денев в этом фильме выглядит вполне беспомощной. Ни одна эмоция не отражается на ее лице без натуги, а само загримированное лицо кажется старше, грубее, чем в действительности, и напрочь лишено той магии, которой актриса очаровывала впоследствии. «Порок и добродетель», – констатирует Франсуаза Гербер, – мог означать для Катрин как начало творческого пути, так и конец его. Еще один такой фильм – и ее карьера бы тихо завершилась…».
На этой опасной развилке биографического сюжета принято вводить новый персонаж, олицетворяющий судьбу. Для Катрин Денев он воплотился в фигуре режиссера Жака Деми. Это подтверждает и сама актриса: «В то время мне нравилось сниматься, но целиком это не удовлетворяло меня… Я словно еще находилась в коконе – ждала, спала. Пока не встретила Жака Деми, который очень многому меня научил, обогатил. Тогда все приобрело другой смысл. Не знаю, что бы было иначе».
Но случай идет в руки тем, кто как минимум готов к судьбоносной встрече. Катрин Денев была готова, а экран в свою очередь нуждался в такой актрисе, как она – не столь агрессивной и не столь откровенно чувственной, как Брижит Бардо, Жанна Моро или даже Симона Синьоре.
Денев, бесспорно, повезло: она пришла в кинематограф, уже расшатанный накатами Новой Волны и жаждущий вобрать в себя свежие имена и лица. Но и сама актриса была подготовлена к взлету: она оказалась прилежной и умной ученицей (хотя никогда не училась в актерских школах); ей не вскружили голову первые скромные успехи. Сниматься у Вадима – подобная возможность могла бы польстить в ту пору любой молодой актрисе. Но она оказалась достаточно трезвой, чтобы признать неудачу. И не сложила руки. Денев взяла у «парижского Пигмалиона» лучшее – незаурядную энергию Вадима и готовность работать, если надо, все начиная заново. Но уже без Вадима.
Кстати, по поводу ставшей общим местом метафоры. Катрин решительно заявила: «Вадим не стал моим Пигмалионом по той простой причине, что таковой мне не был нужен». Зато она никогда не пренебрегала учебой у мастеров своего дела прямо на съемочной площадке.
Снимаясь в фильме «Любимец женщин» вместе с Мелом Феррером, присматривалась к американскому стилю актерской игры. У Анни Жирардо училась точности самоанализа, у Даниель Дарье – изяществу пластического рисунка роли.
Даже ее первые, еще дилетантские опыты в кино не были, как выяснилось, бесполезными. Иначе чем объяснить, что Жак Деми, увидев того же «Любимца женщин», оценил возможности юной Денев и решил попробовать на главную роль в задуманном им музыкальном фильме «Шербурские зонтики»?
«Это было непросто, – подчеркивает актриса, – но я никогда не бегала в поисках работы. Мои шансы сами меня находили».
Сами? Позволим в этом все же усомниться.
Независимость, столь рано проявившаяся в Катрин Денев, – вот ключ к ее легенде. Ключ, без которого ни красота, ни талант, ни трудолюбие, ни счастливое стечение обстоятельств не объяснили бы ее актерский феномен. Она не связывала себя накрепко ни с одним творческим направлением. Она сама выбирала режиссеров и вверяла им на время съемок свою судьбу, не боясь ошибок и отвечая за них. Вера в того, с кем предстоит работать, – условие для нее обязательное.