Каторгин Кут - стр. 59
– А ты говоришь – любил Лёньку, – ворчал Захар, развешивая на жерди у печи свой зипун, – Ты его и добро выменивать посылал, к уряднику Золинскому, который нам продался, собака! Там же его прибить могли!
– Могли, – улегшись на деревянный топчан, ответил Микита, – Так не прибили же! А урядник… хоть и собака ненасытная, всё больше и больше просил, но ведь это он нам помог… что мы всё добро на золото выменяли, и теперь не с возами через болота пойдём, а с двумя мешками. Ты, Захарка, как думаш, чего человеку легче унести? Денег мошну, али накраденного барахла воз?! Вот и помолчи, раз тяму нету. Всё, дайте поспать. Да не забывайте – по одному в дозор…
Степан молча подкидывал припасённый кем-то хворост в печурку, которая дымила нещадно. Он приоткрыл немного дверь, чтобы дым хоть так выходил наружу, и приметил, что Захар всё так же не сводит с него пристального и недоверчивого взгляда.
Микита заснул. Тяжёлое его дыхание перемежалось со слабыми стонами, оба его товарища понимали, что дорога эта даётся ему с великим трудом.
А Степан всё думал, это как же надо любить золото, чтобы ради него быть согласным лишиться ноги, а то и самой жизни…
– Иди ты первый карауль, – сказал ему Захар и потёр ладонью лицо, – Ты у меня в должниках, вона как лицо мне раскровил! Теперя вон и зуб шатается!
– Пойду, чего не пойти, – кивнул Степан, – Ружо давай мне, мало ли чего…
– Ещё чего попросишь! Ружо! – огрызнулся Захар, – Обойдёсся! Ежели чего – ори.
Степан пожал плечами, запахнул поплотнее свой зипун – ночь и в самом деле выдалась стылая – и вышел из землянки. На свежем воздухе ему было лучше, затхлый, болотный запах насквозь пропитал земляной пол в старой избушке, и Степану было от него тошно, вспоминалось, как нахлебался он черной тины по самое горло… ну да ничего, осталось только подождать, когда и Захарка заснёт, подумал Степан и привалился к стволу кривого дерева, в которое своим чёрным боком оперлась старая землянка.
Ан нет! Не так глуп был ушлый Захарка! Не успел Степан и дух перевести, как выскочил Захарка из землянки, как заполошный, да и стал искать Степана глазами!
– Ты… А, вона ты где, – сказал Захар, узрев Степана в свете яркой луны, – Не спится мне чего-то… С тобой что ли посижу.
– Чего обоим-то сидеть, – буркнул Степан, – Я тогда сосну маненько тут, а ты гляди карауль. Тебе всё равно сна нет!
– Заснёшь тут! А ты меня тюк по башке, да и в болото! Знаю, я вашего брата! – Захар сердито глянул на Степана и зябко передёрнул плечами.
С болот наползала сырость, стелилась по низине сизым туманом, кое где ещё лежали комья грязного снега, но в лесу и на болотах уже кипела жизнь. Ночная птица подавала свой жутковатый голос, откуда-то издали ей вторила другая, всё кругом пыхтело и оживало после зимней спячки.
– Может костёр заведём? – спросил Степан у своего «товарища», – Зябко, сыро, неохота залихоманить тута!
– Какой тебе костёр! – поёживаясь и кутаясь в отсыревший свой зипун ответил Захар, – Заприметят нас, ещё не хватало! Забыл, что нас ищут!
– Вон, виш дым над крышей, от печурки-то? Думаш, его не видать издали? Гляди, какая луна, всё как днём видать.
– Надо бы тогда раскидать в печке-то, – проворчал Захар, уже поди прогрелось маненько. Плохо Миките… незнай как дорогу сдюжит… Ты, Степан… слушай…, – Захар понизил голос до едва слышного шёпота и наклонился к самому Степанову уху…