Каторгин Кут - стр. 45
В семье урядника ребятишек было пятеро, мал-мала меньше, и снова Степан в свободную минутку резал игрушки, теперь они у него получались ещё быстрей да краше. Особенно к нему прикипела урядникова дочурка Машенька, девчушка годов шести, ясноглазая и добрая, приносила Степану угощение и просто сидела рядом, глядя, как он режет на досочке птичек и ягодки.
– Дядюшка, а ты и зайчика можешь? – спрашивала Машенька, бережно сжимая в маленьких ладошках деревянного голубочка.
– Могу, и зайчика могу, – улыбался Степан, и так согревалось сердце от детской чистой доброты.
Воскресным днём отпросился Степан у хозяина сходить до местной лавки, работа его уже была почти закончена, и он хотел купить гостинцев ребятишкам Макара да и себе чего присмотреть, мыло вот привезли, Софья Алексеевна сказывала.
Маша просилась было с ним, да мать не пустила, оно и правда – куда с чужим-то… тогда девчоночка вышла за ворота, Степана проводить и указывала ему, в какой стороне тут лавка находится. Отец, Савелий Баланов, с дочкой рядом стоял, да подмигивал Степану, сказал тишком:
– Как придёшь, обедать станем, по чарке примем, я вчерась наливки с Уезду привёз, попробуешь хоть.
Как-то вроде и сладилось у них меж собой, это на службе Баланов урядником был, а дома-то ничего, простой мужик.
– Ты, дядюшка, туда ступай, туда, – махала Маша ручонкой, – Да вернись поскорее, я тебя ждать стану.
Махнул Степан рукой Маше, и только шагов с десяток сделал, как из переулка навстречу ему вынырнул мужик в новом картузе да добротном зипуне. Глянув на Степана, мужик вздрогнул и чуть шарахнулся в сторону! Степан и сам опешил, потому что опознал в этом мужике Микиту, того самого…
Глава 16.
Встал Микита-Кутерьма как вкопанный перед Степаном, да и куда ему бежать, вон за спиной-то Степановой урядник стоит, дочку на руки подобрал и тетешкает…
Степан видел, как побледнел Микита, забегали глаза, руку было за пазуху сунул, да так смотрит на Степана, выжидает… А Степан сам опешил, глазам не поверил, да неужто он. А Микита подмигивает, да глазами на урядника вертит, губы шевелятся, да Степан его не слышит.
Так и разошлись, ничего, каждый своей дорогой. Не стал Степан кричать, побоялся. Хоть после и ругал он себя за то, что испугался, а не за себя, за Машеньку боязно стало… Не смог, а ведь надо было, наверное, крикнуть Баланову – дескать, вот он, держи! А что – держи?! Тот стоит, девчонка на руках, а у Микиты-то поди карманы не пусты, да за пазухой чего-то да припас… Все бы и полегли!
Да что, как себя не оправдай, а испугался! Степан качал головой, ругая сам себя. Не ожидал он, расквасился в спокойном-то житие, позабыл, что лихо рядом бродит, да с жизнями людскими не шутит. Теперь вот шёл да думал, надо Баланову сказать всё же про эту встречу. Ведь Микита видал, что Степан со двора урядника выходил, как бы тому не грозило это бедой… Небось, один Степан жив и остался из всех, кто Микиту в лицо видал, кроме его сотоварищей. Остальных-то поди болото приняло…
Прошёл Степан чуть дальше по улице и остановился, всё никак не мог с думой собраться, чего купить-то пошёл, всё в его душе взметнулось, вспомнилось. Огляделся, вроде бы тихо всё, мигом скрылся Микита в извилистых улочках Ярмилино, только собаки лениво побрёхивали со дворов прохожему вслед.