Кататония - стр. 24
– Слазили, – нехотя признал Стас, – но сраный ключ выпал из самолетика и затерялся в куче отбросов. Копаться в мусоре, сама понимаешь, никто не стал.
– И в этот момент ты понял, что идиотизм заразителен и уволился?
– Нет, – внезапно поскучнев ответил Стас. – Уволился я, когда к этому дебилу пришли с обыском, и оказалось, что это не дебил с одним ключом от кабинета, а взяточник, который у себя в столе хранил кучу поддельных документов. Потому и кабинет охранял как собака будку. Так что, Влада, иногда в жизни все не такое, как нам кажется.
Влада фыркнула.
«Избитая вроде бы мысль, но почему она звучит по-новому? Вероятно, из-за человека, озвучившего ее. Какой он все-таки… интересный. Умный. Гораздо более живой, чем Костя. Есть ли у него девушка? Наверное, нет. Иначе он вечером в субботу не со мной бы в кабаке сидел, а у нее. С другой стороны, вот у меня есть муж, но я же тут. Может, и его девушка сейчас не в городе…»
– Эй, ты о чем задумалась?
– Да так, ни о чем, – ответила Влада, а сама смотрела на собеседника и размышляла, каково бы было жить не со спокойным умиротворенным Костей, а вот с таким вот Стасом.
Каково было бы, если бы в нее влюбился такой парень?
Вернулась Влада домой практически ночью. Разделась, сходила в душ, почистила зубы… Совсем уж было собралась спать… не вышло. Мешало приподнятое настроение, а, может, и алкоголь, несущийся по крови.
Влада немного поворочалась, потом скинула одеяло, взяла ноутбук и устроилась поудобнее. Ее затянуло в воображаемый мир.
Глава 6
Рене сидел за столом и сосредоточенно писал. Магографика – его нелюбимый предмет, а сдавать задание нужно через два дня. Но рассчитать точку концентрации силы не получилось ни позавчера, ни вчера, ни сегодня. Не силен был Рене в расчетах. Да и вообще – во всем, с цифрами связанном, о чем красноречиво свидетельствовал его пустой кошелек.
Вот то, что рассчитать стипендию на месяц Рене не мог, это его тревожило. Магографика меньше, но магистр Эльбор жизни не даст.
Придется, придется схему доделать…
Хотя Рене очень сомневался, что будет когда-то работать с помощью начертаний. Он любил не работать, а творить: непринужденно, быстро, легко. А тут ползай по полу, мажься в мелу, краске, а то и крови…
Не его это, не его.
Хлопнула дверь, и на многострадальные чертежи плюхнулась сумка.
– Эмиль! – закричал Рене. – Какого?..
– Лесли де-Мулье сказала вернуть ей платок, если ты прекращаешь ваши отношения. Нерешительно сказала, если это тебя интересует. Я бы даже сказал: с надеждой, что ты спрячешь этот платок поближе к груди и прибежишь к ней, едва до твоих ушей долетит ее послание. Вот скажи мне, Рене, нахрена я познакомил тебя с этой замечательной девушкой, если она тебя совсем не интересует?!
– У меня нет ее платка, – сказал Рене, игнорируя возмущенный вопрос Эмиля. – Так что расстаться с патетикой не выйдет.
– Ты его потерял?
– Я его выбросил. Вытер грязь и выбросил.
– Он вытер грязь платком за полтора золотых и выбросил! Оцените поступок этого нищеброда! Он мог продать его и жрать неделю, но… он его просто выбросил! Зачем, скажи же мне, о тупоумный, зачем ты выбросил платок и Лесли де-Муллье?
– Затем, что платок просто тряпка, и я использовал его по назначению. Его стоимость – проблема Лесли, которой деньги руки жгут. Обрати внимание: на нем даже не было монограммы, чтобы в случае чего никто и не заподозрил, что она подарила платок… мне!