Катастрофа - стр. 12

В том, что война с Германией непременно будет, он, Н. Н. Николаев, не сомневался, – вот только когда, когда? И, несмотря на наше колоссальное превосходство в технике, боялся этой войны.

В недавней Финской войне наше превосходство было еще более разительным, а чем все обернулось? Бывало, что нашу дивизию блокировало два взвода финских лыжников; дивизия сидела в лесу и посылала панические радиограммы: спасайте, мы окружены! И расстрелы командиров перед строем не прибавили армии боевого пыла. Генерал Н. Н. Николаев опасался, что и в начале грядущей войны дело будет обстоять ничуть не лучше. Он понимал то, чего, кажется, не понимали там, в Кремле: что техника воюет не сама по себе, воюют люди. А вот что касается людей…

Нет, он не считал русских людей трусами, да и ни один враг ни в какую войну за трусов их не держал, – но уж больно пригнуло, прибило их к земле последнее страшное десятилетие. Армия, состояла большей частью из крестьян, из тех, кто еще детьми видел и расстрелы, и голод, порой доводивший до людоедства. Большая ли охота им, повзрослевшим, отдавать жизни за такую власть? Просто они еще не знали, что в Рейхстаге сидит людоед, ничуть не более гуманный, чем сидящий в Кремле.

Вот когда поймут – тогда и воевать будут по-другому. Это, без сомнения, произойдет, но далеко, далеко не сразу, поэтому и начало войны виделось ему совсем не таким победным, как в недавнем глупейшем кинофильме «Если завтра в поход…»

От этих мрачных мыслей его оторвал телефонный звонок. Звонил его друг, старший майор П. П. Петров из НКГБ, бывший по рождению таким же П. П. Петровым, как он сам – Н. Н. Николаевым. Оставив прежнее место службы, он, Н. Н. Николаев, не порвал связей со своими друзьями и единомышленниками оттуда, с Лубянки.

П. П. Петров приглашал его на ночную рыбалку, на подледный лов. Сообщил, что прикорм для рыбы обеспечит сам вместе с А. А. Александровым.

– Буду в двадцать один ноль-ноль, – пообещал Н. Н. Николаев.

Что означает эта «ночная рыбалка» и этот «прикорм для рыбы», он превосходно знал.

* * *

…В свете фонариков «прикорм для рыбы» бился на заснеженном льду Москвы-реки и что-то мычал сквозь кляп во рту. В жизни, уже подошедшей к концу, этот «прикорм» звался капитаном государственной безопасности Евтюховым, под каковым именем, прикрываясь красной «корочкой», сотворил множество всяческих гнусностей, последней из которых была продажа «детей врагов народа» из специального детского дома в чьи-то неизвестные руки. Это случилось с полгода назад, но только недавно старший майор П. П. Петров узнал про это дело.

Чего хотел от этих детей покупатель и кто он такой, еще предстояло выяснить, продавца же сейчас ждала уже решенная ими троими участь – надпись на фанерной табличке, висевшей у него на шее, гласила: «КАМЕНЬ», – это на случай, если когда-нибудь весной его тело всплывет; пускай тогда на Лубянке думают, что тот Тайный Суд все еще существует и продолжает творить свои дела.

Прорубь была готова, майор А. А. Александров подтащил камень поувесистей, а они двое, П. П. Петров и Н. Н. Николаев, тем временем уже запихивали мычавшего капитана в мешок.

Через пару минут все было закончено, а еще через минуту-другую хваткий морозец уже начал затягивать прорубь тонким ледком.

Затем они втроем вышли на берег и развели костер, предстояло просидеть тут как минимум три часа, чтобы легенда с рыбалкой выглядела убедительной. На этот случай и свежая рыба уже была припасена, и рыболовные снасти лежали у них в багажниках машин. Лишь тут, у костра, генерал Н. Н. Николаев спросил, удалось ли выяснить, кто и зачем покупал детей («прикорм для рыбы» так и не сумел дать вразумительного ответа на этот вопрос).