Катастрофа для байкера - стр. 40

— С ума сведёшь... — повторил Марк тихо.

И накрыл мой рот поцелуем.

Я забилась от неожиданности, но он не отпускал, стиснул ещё сильнее в объятиях, до боли в рёбрах, до невозможности дышать. Я раскрыла рот, чтобы ухватить немного воздуха, рвано задышала ему в губы. Марк не упустил момента, проник языком, заставил запрокинуть голову под напором. Его сердце бешено стучало под моими пальцами, безумный стук сводил с ума. Его губы терзали мои, наполняли его вкусом, его запахом, им самим. Чувствовался слабый привкус алкоголя. Забыв обо всём, я ответила на поцелуй. Чтобы устоять на ногах, вцепилась в волосы Марка, в затылок, притягивая к себе, растворяясь, плавясь в нём.

— Королева... снежная... ледяная... снежинка моя, — шептал Марк между поцелуями, больше похожими на метки, почти болезненными и невыносимо приятными в своей остроте. Он теперь целовал меня в шею, ключицы, задрал майку, его руки гладили моё тело. — Моя сказочная...

Я изнывала от желания продолжать, позволить ему всё, стащить одежду с себя и с него — и вдруг опомнилась.

— Марк... Марк... стой. Да стой же ты!

Он поднял разгорячённое лицо, но не отпустил меня, только напрягся. Руки, изучающие моё тело, остановились. В расширенных от возбуждения зрачках пылало бешеное желание, и мне хотелось вечно смотреть в них и облизывать губы от жажды поцелуев.

— Я сегодня не могу... — промямлила я, опуская глаза и чувствуя, что краснею. — Месячные...

Через краткую паузу Марк усмехнулся. Расслабился, снова начиная гладить меня под майкой — почти совершенно без подтекста, просто рисуя круги на коже, но это всё равно меня заводило.

— На что это ты намекаешь, маленькая извращенка. Маленькая, — он снова поцеловал меня, — сводящая меня с ума, — ещё раз, — недотрога.

Я только охнула, когда он с силой прижал меня к себе, а потом вскинул на руки. Понёс куда-то по коридору.

— Марк?

— Тихо-тихо. Просто ложимся спать.

— Марк, это твоя спальня, — подозрительно сообщила я то, что он и так знал.

Марк уложил меня на накрытую серебристым покрывалом кровать. Не позволяя подняться, накрыл своим телом — но осторожно, удерживая вес на локтях и коленях. Было так странно видеть его лицо над собой, что я почувствовала, что снова заливаюсь краской. А он смотрел на меня и ничего не делал, только смотрел, и пальцы его путались у меня в волосах.

— Что? — спросила я смущённо.

— Ты знаешь, что ты охренительно красивая?

Я помотала головой. Ну как, мне иногда казалось, что я довольно симпатичная. Но не так уж чтобы прямо в штабеля укладывались.

— Охренительно, — повторил Марк с железобетонной уверенностью. — Если ещё какой-нибудь козёл попробует тянуть к тебе свои клешни, сразу скажи. Получит в жбан. Чтобы я синяков на тебе больше не видел.

Это он о Ваньке. Заметил-таки. Тут я, в свою очередь, вспомнила кое-что:

— А я тогда должна твоим блондинкам космы повыдёргивать?

— Каким блондинкам?

— Откуда я знаю, каким. У тебя их много.

Марк смотрел на меня озадаченно. Я ткнула в следы помады на его шее.

— С той блондинкой ты тоже целовался? Ты весь в её помаде!

Марк попытался привстать и разглядеть свою футболку. Не знаю, нашёл что-нибудь или нет, но сокрушённо ответил:

— Я даже не заметил, когда она это сделала. Во мне было три шота чистого виски и одно с колой. И ещё там по мелочи.