Катарсис. Авторская версия - стр. 38
- Пойми, Лазарь может оказаться кем угодно. Для тебя он может быть незнакомым прохожим в коридоре, для меня – соседом по этажу. В общем, мы с тобой вполне могли его видеть и даже общаться с ним, но…
- Но никто, кроме ограниченного круга лиц не знает, кто он такой на самом деле. Или кто она такая, - добавила Харди.
Дармой засмеялся.
- Многие с тобой согласятся, - закивал он. – Существует мнение, что Рейн и есть Лазарь.
- А Йона? – Харди пристально взглянула на Дармоя. – Когда он примкнул к вам?
- Три года назад во время боевых действий в Акреоне Рейн и ее отряд освободили его из плена.
- А почему я других синтетиков среди жителей не видела? Или все они живут где-то в другом месте?
- Потому что Йона – единственный синтетик среди нас, - ответил Дармой.
- Почему? Вы же похищали синтетиков из Акреона! – не поняла Харди.
- Мы никогда не похищали синтетиков из Акреона, - Дармой снисходительно улыбнулся. – Те, кто пытались переметнуться к нам во время войны, были уничтожены дистанционно. А те, кто остались в Акреоне, надежно заперты барьером. Попытаются пересечь его – их мозги сгорят.
- Что за чушь? – усмехнулась Харди. – Если бы синтетики при пересечении барьера сгорали, в ТриОЗА стало бы некому работать!
- Я говорю, что знаю. В их центральной нервной системе установлены блоки отслеживания и контроля. Система барьера Акреона распознает бойцов ТриОЗА по принципу «свой-чужой». «Свой» - вход и выход разрешен. У «чужого» мозги расплавятся на месте. Я видел, как они погибали во время войны. Только поднимут руки, показывая, что сдаются, тут же их засекает сторонний разведчик и все, кто подняли руки, падают замертво. Я даже доставал эти блоки из них… - Дормой поморщился. – Наши программисты утверждают, что для взлома персонализированной системы этого блока требуется около сорока секунд. К сожалению, при попытке взлома программы срабатывает система самоуничтожения и синтетик погибает за три секунды. Это замкнутый круг, созданный Акреоном для охраны своих синтетиков как личной собственности.
- Тогда почему Йона все еще жив?
- А он вообще уникальная модель. И блока управления в его центральной системе нет. И номера серии у него тоже нет.
- Как это нет номера серии? – не поняла Харди.
- Йона – опытный образец синтетика, созданный твоим отцом. И мне трудно сказать, для каких целей он был создан.
- Эксперимент, - она даже не сомневалась в сказанном. – Перед выпуском любой серии синтетиков, отец и его команда всегда создавали несколько опытных образцов для тестирования. Если испытания моделей были успешными, их пускали в серию. Если нет – уничтожали.
- Ты тоже эксперимент своего отца? – спросил Дармой.
- Скорее всего, - она улыбнулась.
- Ты так спокойно об этом говоришь, - удивился Дармой.
- Я – дитя технологии, созданной отцом. И, если я была его экспериментом, то удачным, потому что чревородки продолжают рождаться в Акреоне. А модели, похожие на Йону, появились только в этом году.
- В каком плане «похожие»?
- Как будто ты не знаешь, как выглядят другие синтетики, - она засмеялась. – Поставь Йону в один ряд с людьми – ты не отличишь его от человека! У него не светятся глаза, нет подсветки датчиков под кожей, нет синтетических накладок. А теперь оказывается, что у него нет серийного номера и некоего блока отслеживания и контроля. Ты сказал, что его освободили из плена. Он был в тюрьме?