Катабасис - стр. 52
– Жутко это как-то…
– Я жуткая?
– Нет, но… ладно, не бери в голову.
Солен наклонился и чмокнул девушку в нос. Кирия громко фыркнула и счастливо заулыбалась.
Глава 13
… Наручники врезаются в запястья, ледяная пасть голода вгрызается в живот. Рядом в темноте плачет женщина, морозный воздух и холодный свет сочатся через щели в стенах. Над головой, почти касаясь макушки, покачиваются цепи с мясницкими крюками. Солен лежит на грязной тряпке, единственном, что ограждает от промёрзлого бетона. Старается сохранить крупицы тепла и не сойти с ума от боли в перебитых коленях.
Снаружи гудит дизельный генератор, в щели видно усыпанный снегом двор и крышу длинного дома с печной трубой. Дым свечкой поднимается к звёздам, на пике словно упирается в стеклянный потолок и расползается плоской шляпкой.
Пуховик Солена заляпан бурым, пестрит прорехами, из которых торчит белый наполнитель. Ног ниже колен не чувствует, штанины черны от крови и облепили голени. Каждое движение отдаётся болью, словно два разлохмаченных провода под напряжением бьют друг о дружку.
Детектив сцепил зубы и старается отвлечься от мрачной участи мыслями о побеге.
За дверьми сарая два охранника переговариваются, характерный горский акцент режет уши. Один рассказал анекдот, а второй вспылил и сбиваясь тараторит, что-то о матери шутника. Тот с гоготом напомнил, что у них одна мать, их сестра. Перепалку оборвал зычный окрик и тяжёлые шаги по снежному насту.
Двери заскрипели, нехотя пошли в стороны, натужно скрежеща промёрзшими петлями. Полумрак вспорола полоса жёлтого света, перекрытая тремя фигурами. Солен увидел других пленников, двое были с ним в машине, попавшей в засаду, остальные одеты в лыжную форму и один, полумёртвый, в лёгкой жилетке дальнобойщика. Всего семь человек, не считая его.
Один из мучителей пошёл по кругу, тыча в жертв пальцем и зычно приговаривая:
– Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… буду резать, буду бить, всё равно тебе… ага!
Палец остановился на плачущей женщине, губы людоеда растянулись, обнажая сточенные треугольные зубы.
– Вот эту, ребята, самое то на плотный ужин.
– А может, дальнобоя? А то он уже почти того, глянь какой синий. – Сказал один из охранников, снимая с пояса пеньковую верёвку с петлёй.
– Не, из него сделаем копальхен, как раз на праздничный стол пойдёт.
– Это чо ещё?
– О, брат, вкуснейшая вещь, я её опробовал, когда по малолетке у Холодного Моря чалился, до сих пор вкус забыть не могу.
– А с этим что? – Спросил второй, указывая на Солена.
– Столичного? А его наутро, у этих мясцо нежное, оставим пока.
Петлю накинули женщине на шею, криво, часть зацепилась за ухо и сдавила челюсть, вынуждая распахнуть рот. Затянули и, не обращая внимания на полные ужаса вопли, потащили прочь. Солен закрыл глаза и отвернулся к стенке. Когда двери закрылись, вытянул руки и подвигал запястьями, натянув цепь наручников. Между кожей и браслетами пространство для одного пальца…
***
Сильные руки трясут за плечи. Встревоженный, стремительно наполняющийся ужасом, голос врывается в вязкое сознание. Мороки прошлого отступают, прячутся в глубинах сознания, и перед глазами проступает реальный мир. Ноги укрыты шерстяным пледом, за окном гудит метель. Телевизор транслирует потрескивающий камин.
Грудь вздымается часто, как после скоростной пробежки в гору, лицо залито потом, а левая рука намертво вцепилась в спинку дивана. Пальцы побелели от напряжения.