Кастелау - стр. 25

– Готовить умеете? – неожиданно спросил он.

– Дальше жареной картошки так никогда и не продвинулся.

– Надо учиться, – вздохнул он. – Всему придется учиться. – И только теперь, будто раскрыв наконец сценарий на нужной странице, внезапно спросил: – Ну-с, на что жалуетесь?

Наконец-то.

– Легкие, – ответил Сервациус. – Это, наверно, будет самое правильное. – Он подумал, не стоит ли опять покашлять, но доктора Клинка, пожалуй, на такой мякине не проведешь.

– Легкие? – Доктор сдвинул на лоб очки и принялся внимательно изучать ложку, которой только что ел суп, словно это термометр с температурой пациента. – Легкие – весьма интересный орган, таящий множество возможностей. Тут нужно тщательное обследование. Когда вы могли бы освободиться?

– Мне не нужно обследование, господин доктор. Только справка. Вы меня понимаете?

Клинк уставился на него так, будто с ним заговорили по-китайски. Будто он вообще ничего не понимает. Раньше-то он посообразительней был.

– Мой новый фильм… видите ли… Сценарий не вполне меня устраивает… Не в моей творческой манере… Вот я и подумал, проще всего было бы…

– На легкие жалуетесь? – спросил Клинк. Облизал ложку и аккуратно поставил ее в бакелитовый стакан к карандашам. – Это может быть опасно. Пульмональная гипертония. Или хронический обструктивный бронхит.

– Вы доктор, вам виднее.

– Для начала давайте разденемся.

Клинк встал и пошел к умывальнику. Только тут Сервациус заметил гору немытых тарелок в раковине.

«Ладно, – подумалось ему. – Театр так театр…»

Он повесил пиджак на спинку стула, расстегнул воротник на шее и принялся за следующие пуговицы.

– Как насчет эмфиземы? – спросил Клинк, тщательно моя руки под струей воды. – Повреждение альвеол? Это вам подходит?

– Да что угодно, доктор. Лишь бы…

– Лишь бы по состоянию здоровья вам требовалось санаторное лечение, верно я понимаю? Несколько недель на природе…

Ну наконец-то дошло.

– Вы что-то определенное имели в виду, в смысле местности?

– Говорят, альпийский воздух…

– Ах Альпы, ну как же… – подхватил Клинк. – Дивные края. Одни пейзажи чего стоят…

Почудилось ему или в самом деле в голосе доктора зазвучали нотки сарказма? Да нет, на него совсем не похоже. Клинк всегда был таким услужливым милым добрячком…

– И на сколько недель вам хотелось бы получить освобождение? – Оказалось, Клинк вовсе не руки моет, а посуду. – На месяц? Или лучше уж сразу на два?

– Не будем ходить вокруг да около. – Сервациус почувствовал, как вздымается где-то внутри волна нетерпеливого гнева, в последнее время все чаще вскипающая в нем на съемках, когда актеры нарочно тупицами прикидываются. Да, с возрастом терпения не прибавляется. – Мне нужен больничный, чтобы на пару недель уехать из Берлина. Это так сложно понять?

– Потому что ваш новый фильм не вполне соответствует вашей творческой манере?

– Потому что я, черт подери, не желаю торчать в этом проклятом городе. И точка!

Клинк вытер руки полами своего белого халата – тоже, кстати, не особенно чистого – и принялся разглядывать фотографии на стене.

– Вы прочли, что тут написано? – немного погодя спросил он. – На плакате. – Автоматически, по привычке он снова сдвинул очки на лоб. – Осторожно! Обломки развалин могут обрушиться, – прочел он вслух. – Понимаете?

Не иначе, спятил. Коктейль пилотов. Или переработался, вот пружинка и лопнула. Стоя голым по пояс, Сервациус ощущал всю нелепость своего положения.