# Кассирша - стр. 5
– Опять с тобой один геморрой, – Зёма встал и развязано положил руку на мое плечо. – А может, ее ментам сдадим? Думаю, они по ней уже соскучились… посидит ночку в КПЗ для своего же блага…
Договорить он не успел, так как в следующее мгновенье уже согнулся пополам, держась за живот, и глухо матерясь:
– Вот, сука, Лиса, я же пошутил…– пацаны весело заржали, ехидно сочувствуя болезному.
– Хорош базарить, электричка через пять минут, – Бура бросил недокуренную сигарету и расплющил ее об асфальт подошвой кроссовка.
Вскоре, сквозь протестующие выкрики, оттеснив столпившихся у дверей пассажиров, наш отряд уже благополучно размещался в поезде. Несмотря на толкотню в вагоне, возле нас образовалась пустое пространство из незанятых сидячих мест.
Через одну остановку нам нужно было выходить. Поезд как раз начал замедлять ход, когда в вагон пришли проверяющие. Немолодая женщина с оплывшим лицом и красной нарукавной повязкой попросила предъявить билеты. Замешательство длилось недолго. Встретившись с нашими угрюмыми взглядами, транспортному работнику хватило рассудительности не повторять просьбу – опустив голову, и бормоча ругательства, она двинулась дальше. Станция, на которой мы вышли, являла собой разительный контраст городской суете – неспешность поселковой жизни сквозила в движениях людей, казалось, даже природа соответствует сонному ритму – ветер, резвившийся в столице опал до уровня легкого бриза.
Пройдя вдоль железнодорожного полотна метров четыреста, мы оказались на небольшом лугу, начинавшемся прямо от насыпи. Неподалеку темнел лес. Шутки, которыми мы обменивались всю дорогу внезапно смолкли. Как оказалось, они только скрывали сильнейшее нервное напряжение. Только сейчас я почувствовала, как у меня стало щекотать в животе. Из леса начали выходить люди. Они все прибывали и прибывали. Через пару минут перед нами уже стояло не меньше пятидесяти коротко стриженых парней, вооруженных кольями и цепями. Один из них – смуглый, квадратного вида, сделал несколько шагов вперед, после чего Бура отделился от нас и пошел ему на встречу.
– Салют, железнодорожникам! – квадратный протянул руку нашему «паровозу».
– И вам того же, Грузин. Смотрю, не пересохло еще болото, – сдержанно ответил Бура, здороваясь.
– У нас все путем, не беспокойся, а вот вы, похоже, по сусекам скребли… Лису притащили. Ей что со своим трахаться надоело – решила из болота хлебнуть? – Грузин задорно цокнул языком, кивая в мою сторону.
– Трахаются подстилки ваши, ты что-то попутал, видать по башке в прошлый раз не слабо прилетело … – я сделала шаг вперед.
– Спокойно! – Бура развел руки, попеременно смотря то на меня, то на «паровоза» Болотовских. – Ты лучше скажи мне, Грузин, отчего вы вооружились как на Первомайский парад? Ведь договаривались же…
– Договор…уговор… Не мне тебе объяснять – всякое бывает. Ты, конечно, пацан чёткий … но мало ли … на всякий случай.
– Ну и мы – на всякий случай, – Бура достал пистолет Макарова и передернул затвор.
– Лады, – Грузин повернулся к своим и махнул рукой.
Вслед за этим, наши противники пришли в движение, складывая в кучу свои боевые принадлежности.
– Ну, что – понеслась! – кулак Грузина сделал в воздухе молниеносную запятую, обрушившись на лицо нашего бригадира…
На что похожа уличная драка? Нет, никогда ты смотришь ее со стороны, а когда ты ее непосредственный участник. На самом деле, находясь внутри, человек не осознает, сколько людей принимают участие в потасовке. Не осознает. И, как правило, почти не чувствует боли. Для тебя все ошалелое действо дробится на частные фрагменты – ситуации, в которых участвуешь именно ты: вот я уклоняюсь от удара прыщавого паренька и специальным, с железной набойкой носком ботинка попадаю ему в пах; вот я кидаюсь под ноги еще одному, Фитиль толкает его и тот катится кубарем; вот кто-то хватает меня сзади – я не могу вырваться и мне помогает Зёма; вот что-то твердое ударяется в мой затылок, я падаю…На несколько секунд у меня все поплыло перед глазами. Потом раздался выстрел, потом еще два. Затем несколько крепких рук взяли меня за руки, за ноги и куда- то понесли, лицом вниз. Несколько минут грязного мата и отчаянного извивания телом не принесли мне освобождения. Вскоре я затихла, отдавшись своей участи. В голову лезли всякие мысли … нехорошие мысли…