Каска вместо подушки. Воспоминания морского пехотинца США о войне на Тихом океане - стр. 34
Такова была сила сакэ.
Утром причина стрельбы разъяснилась. Оказывается, огонь вели две роты 5-го полка, приняв друг друга за противника.
– Торопыги, – заключил рассказчик, и я ему сразу и безоговорочно поверил. Ему не требовался авторитет. Он владел теорией – единственным авторитетом, который был нужен на Гуадалканале.
Утром очень хорошо шло пиво. Оно было полно прохладой ночи и темнотой моря под песками.
У Пня пиво не задержалось. Не то чтобы он много пил, просто он пил его слишком быстро, хотя, возможно, это одно и то же. Он с трудом поднялся на ноги, вышел из тени и рухнул в тот самый момент, когда солнце коснулось его головы. Мы заботливо укрыли его тело пальмовыми листьями, а на грудь поставили пустую бутылку от сакэ. В таком виде он очень смахивал на какую-то синтоистскую святыню.
Затем Здоровяк внезапно решил, что он одет совершенно неподобающим образом. На нем не было штанов. Недостаток столь важного предмета одежды, даже среди людей, не слишком озабоченных требованиями приличий, казалось, причинил ему самую настоящую боль. Он с трудом поднялся на ноги, отыскал штаны и, пошатываясь, побрел с ними к воде.
– Эй, Здоровяк, куда ты направился?
– Хочу надеть штаны.
– В воде, что ли?
Здоровяк глупо ухмыльнулся, продемонстрировав набор больших крепких зубов.
– Мне нравится надевать штаны в океане.
Он вел себя воистину неподражаемо! Всякий
раз, когда волна откатывалась с берега, он засовывал левую ногу в штанину. Затем с преувеличенной осторожностью пьяного он начинал тянуть штаны вверх. Пока он аккуратно балансировал на правой ноге, накатывала очередная волна и шлепала его по розовому заду.
Каждый раз он с большим достоинством поднимался и повторял процедуру снова. Волна весело накатывала и опять сбивала его на песок. Один или два раза ему удавалось несколько секунд пробалансировать на этой коварной правой ноге и с неуверенной улыбкой оглянуться назад, словно чтобы посмотреть, там ли его старый приятель – волна. Она всегда оказывалась на месте.
Такова была сила японского пива.
После первого дня нас бомбили регулярно, минимум один, а иногда и несколько раз в день. В проливе начали появляться корабли противника. Игнорируя возможный отпор с нашей стороны, они приближались к берегу и обстреливали нас. Японцы явно были настроены серьезно.
Чтобы защитить аэродром Хендерсон-Филд от противника, всерьез вознамерившегося драться за Гуадалканал, нужно было организовать специальные ночные дозоры. Первый день, когда обеспечить людей для дозоров было приказано нашей роте, стал концом пьянства и лодырничества.
В тот день у нас закончилось спиртное. Я был среди тех, кто отправился в глубь острова через кокосовые рощи и заросли кунаи в точку, где мы должны были защищать Хендерсон-Филд.
Прямо передо мной шагал Беззадый. Это был высокий и шумный парень из Мичигана, который обладал непонятным свойством нестерпимо раздражать любого из роты, кто шел следом за ним. Странность заключалась в том, что зада, казалось, у него действительно не было. Его бедра были такими длинными и плоскими, что патронташ все время грозил съехать с пояса прямо на лодыжки. Там не было никакого изгиба костей или плоти, чтобы его задержать. Беззадый шествовал, не сгибая коленей своих ненормально длинных и тонких, как спички, ног, а больше всего раздражало то, что в том месте, где его штаны обязаны были оттопыриваться, обтягивая выпуклости ягодиц, они вроде бы даже вваливались внутрь. А если к этому добавить тонкий, даже, пожалуй, писклявый девичий голосок, можно себе представить, почему тот, кому повезло оказаться в строю за этим человеком, очень быстро приходил в неистовство. Лично мне с превеликим трудом удавалось сдерживаться и не потыкать Беззадого штыком в то место, где у нормального человека должен был находиться зад.