Каштановый человечек - стр. 5
– Если пойдете гулять в парк, не забудь, что у тебя есть с собой резиновые сапожки. И еще, дед тебя заберет, только тебе самой придется перейти через улицу. Сперва поглядишь налево, а потом – направо.
– …я опять погляжу налево, и еще надо не забыть куртку надеть, чтобы были видны катафоты.
– Стой спокойно, иначе я не смогу завязать тебе шнурки.
Они стоят прямо перед школой под навесом для велосипедов. Найя наклоняется, а Ле старается не двигаться и застывает в луже.
– Когда мы будем жить вместе с Себастьяном?
– Разве я говорила, что мы будем жить вместе?
– Почему он бывает у нас только по вечерам, а по утрам его нет?
– По утрам взрослые торопятся на работу, вот и Себастьян тоже.
– У Рамазана маленький братик появился, и у него теперь пятнадцать фоток на дереве, а у меня только три.
Найя бросает короткий взгляд на дочку, проклиная в душе пошлые планшетки с родословными древами учеников, которые классный руководитель украсила листьями осенней расцветки и развесила на стенах класса, чтобы и дети, и взрослые могли изучить их. С другой стороны, Найя благодарна Ле – ведь девочка, как нечто само собой разумеющееся, причисляет деда по материнской линии к своим родственникам, хотя с чисто формальной точки зрения никакой он ей не дед.
– Да ведь дело не в этом. И потом, у тебя же пять фотографий на дереве, если мы еще попугайчика и хомячка посчитаем.
– Но у других детей нет животных на дереве.
– Да, но все это значит только, что другим детям не так повезло.
Ле не отвечает, и Найя выпрямляется.
– Да, конечно, нас не так много, но зато нам хорошо вместе, а это самое главное. О’кей?
– А можно мне еще одного хомячка?
Тулин смотрит на нее и пытается вспомнить, с чего начался разговор и о чем идет речь сейчас, и еще думает, что дочка у нее более сообразительная, нежели она предполагала.
– Поговорим об этом в другой раз. Подожди немного.
Снова начинает звонить мобильный телефон, и теперь ей уже приходится ответить.
– Буду через четверть часа.
– Время терпит, – слышит она голос на другом конце, принадлежащий одной из секретарш Нюландера. – Он не сможет принять тебя сегодня с утра, так что ваша встреча переносится на вторник на следующей неделе. Но он просил тебя взять с собой новичка; пусть тот хоть чем-нибудь поможет, пока трудится у нас.
– Мам, я пойду с Рамазаном на утреннюю продленку.
Найя наблюдает, как ее дочь подбегает к мальчику по имени Рамазан и сразу же становится органичной частью сирийской семьи, всем составом – мать, отец с новорожденным на руках и еще двое детей – явившейся сегодня в школу. Тулин представляется, будто они сошли со страниц статьи об образцовой семье в глянцевом журнале для женщин.
– Но Нюландер уже второй раз отменяет встречу. И потом, это всего на пять минут. Где он сейчас?
– К сожалению, Нюландер на совещании по бюджету отдела на будущий год. И, кстати, он просил узнать, о чем ты собираешься с ним говорить.
Найя мгновение размышляет, стоит ли ей раскрывать карты, – дескать, речь пойдет о том, что девять месяцев, проведенных в отделе по расследованию преступлений против личности, так называемом убойном отделе, доставили ей с профессиональной точки зрения столько же удовлетворения, как посещение музея истории полиции. Что задания, которые ей поручали, до ужаса скучны, а технологическое оснащение отдела находится на уровне домашнего компьютера «Коммодор 64». И поэтому она с величайшей радостью занялась бы чем-нибудь гораздо более увлекательным…