Карусель - стр. 9
Теперь мисс Лэнгтон не получала удовольствия от пребывания в этой тихой гавани, где раньше с наслаждением скрывалась часами. Старый собор, видавший вид и посеревший, но все равно красивый, больше не дарил привычного ощущения покоя и свободы. Она полюбила долгие прогулки по сельской местности, но луга, усеянные весенними бабочками, и леса, разукрашенные осенней охрой, лишь усиливали беспокойство. И охотнее всего она отправлялась на холм, с которого на небольшом отдалении открывался вид на сверкающее море, и на мгновение его величие успокаивало ее метущуюся душу. Иногда на закате над сланцевой серостью приплывших с запада облаков несметным множеством рассыпались красно-золотые искры и мерцали над тихой водой, словно шлейф богини огня, а потом, подобно Титану, сокрушившему темницу, через пелену пробивалось солнце и заливало все вокруг ярким светом, повиснув в вышине гигантским медным диском. Казалось, оно с усилием гнало прочь сгустившуюся тьму, наполняя небо ослепительным блеском. Затем над безмятежным морем растягивалась широкая дорога, полыхавшая неземным огнем, по которой могли бесконечно бродить загадочные и страстные души людей в поисках источника вечного света. Белла Лэнгтон отворачивалась со слезами и медленно отправлялась туда, откуда пришла. В долине перед ней серые дома Теркенбери теснились вокруг высокого старинного собора, но его красота лишь заставляла ее сердце сильнее сжиматься от боли.
Потом наступила весна: поля запестрели веселым цветочным узором, похожим на ковер, достойный нежных ног ангелов Перуджино, и это только усилило ее мучения. На каждой живой изгороди, на каждом дереве пели птицы на все голоса, восславляя радость жизни, и красоту дождя, и яркий солнечный свет. Они все до одной твердили ей, что мир молод и прекрасен, а человеческий век так короток, что каждый час надлежит проживать как последний.
Когда подруга пригласила ее на месяц в Бретань, она, устав от собственного бездействия, с радостью согласилась. Путешествие могло облегчить страдания ее больного сердца, а усталость от поездки – унять дрожь в членах, которая заставляла ее чувствовать, будто она способна на рискованные предприятия. Две дамы в одиночестве гуляли по изрезанному побережью. Они остановились в Карнаке, но таинственные древние камни говорили лишь о бренности жизни: человек приходил в этот мир и уходил со своими надеждами и чаяниями и оставлял после себя свидетельства своей слабой веры, которая становилась загадкой для следующих поколений.
Они отправились в Ле-Фауэ, где покрашенные окна разрушенной церкви Сен-Фиакр сияли, как драгоценные камни. Но спокойное очарование этих мест не тронуло сердце, жаждущее жизни и любви, которая вдохновляет на свершения. Они посетили знаменитые кальварии[6] Плугастеля и Сен-Тегоннека; и эти мрачные кресты с каменными процессиями (попытка увидеть красоту в народе, осознавшем совершенный грех) под серым западным небом встревожили ее еще больше: они несли в себе лишь смерть и могильное отчаяние, а ее переполняли ожидания, жажда чего-то, непонятного ей самой. Ей казалось, будто бы она, сама не зная как, плывет по темному безмолвному морю мистерий, где законы обычной жизни совершенно бесполезны. Путешествие не принесло ничего из того, что она искала, а лишь усилило ее беспокойство; ей не терпелось чем-нибудь заняться, и она вернулась в Теркенбери.