Карнавал обреченных - стр. 7
– Здравствуй, Кирилл Андреевич, – милостиво кивнул он. – Когда прибыл в Петербург?
– Нынче на рассвете, ваше императорское величество.
Царь внимательно оглядел его.
– Всё такой, как и прежде, если не считать новой отметины на лбу.
– Это пустяк, ваше величество. Я еще легко отделался. При штурме крепости Менерик были пролиты реки русской крови.
– Да, Кавказ… Моя вечная головная боль.
Стараясь держаться как можно радушнее и дружелюбнее, Александр сказал без церемоний, как другу:
– Присаживайся к огню. Экая непогода!
Подождав, пока царь усядется у камина, Репнин тоже сел в кресло напротив.
– Сначала рассказывай о себе! Всё ещё холостяк? Кажется, ты собирался жениться на княжне Печерской?
– Да, ваше величество. Дело шло к свадьбе, но тяжело заболел отец Натали, князь Алексей Порфирьевич. Княжне пришлось вернуться в Петербург, чтобы ухаживать за ним.
– Я слыхал, что он умер в прошлом году?
– К несчастью, это так, ваше величество.
– Но теперь ты непременно женишься?
– Не раньше, чем через год, государь.
Александр Павлович понимающе кивнул.
– Ну что ж… Совет вам в любви, или, как это…
– Совет да любовь, – подсказал Репнин.
– И побольше детей! Да минует тебя моя печальная участь.
– Ваше величество, – голос Репнина дрогнул. – Мне известно о безвременной кончине великой княжны Софии. Примите мои искренние соболезнования.
Александр молча кивнул и отвернулся. Ему вспомнилось, как после маневров в Красном Селе он мчался в карете в Петербург, чтобы успеть проститься с умершей дочерью. Она лежала в гробу, юная и прекрасная, в белоснежном подвенечном платье.
Сердце императора заныло от боли. Рана была еще слишком свежа, после потери Софии не прошло и полугода. Поникнув головой, он долго молчал, потом, справившись с собой, поднял на собеседника влажные глаза.
– Ты, как никто, можешь понять меня, Репнин. Ведь у тебя тоже есть приемная дочь?
– Полина – моя родная дочь, узаконенная вами, ваше величество! Она носит мою фамилию и титул.
– Да, да… – задумчиво пробормотал царь. – Я помню… Ее мать – покойная графиня Варвара Ростопчина, с которой ты когда-то был в связи.
Репнин внешне остался невозмутим.
– Ваше величество! После смерти графини девочка осталась сиротой. Я удочерил ее, когда ей было десять лет. Нынче ей уже пятнадцать, скоро станет невестой…
Он осекся, потому что Александр жестом прервал его. С минуту они сидели молча.
– Я знал, что ты придешь по первому моему зову! Никакая буря тебя не остановит!
– Буря – еще не самая большая беда, ваше величество.
– Что ты имеешь в виду?
– Вода в Неве поднялась. Река бурлит, пенится и идет вспять. Думаю, что следует послать вестовых на все военные заставы, чтобы готовили спасательные команды.
Он не договорил, почувствовав недовольство царя.
– Не торопись! Излишняя суета может только зря потревожить горожан. Начнутся беспорядки, паника… Я родился в 1777 году, как раз в год наводнения. Впоследствии мне не раз рассказывали об этом бедствии. Разрушений и жертв было не так уж много, зато слухов – немерено.
Но Репнин был не из тех, кто во всем благоразумно и бездумно поддакивает государю.
– Простите, ваше величество, мне случалось читать в старых хрониках, что погибли все, кто находился ниже второго этажа. Особенно страшная участь постигла бедноту… Я уж не говорю об узниках Петропавловской крепости, которые утонули в своих казематах, подобно княжне Таракановой.