Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни - стр. 126
Невероятно, но Маркс был избран вице-президентом Международной демократической ассоциации, небольшой организации, объединившей профессионалов своего дела из разных стран, – интересно то, что основали ее политические противники Маркса, собиравшиеся противостоять его растущему влиянию среди рабочих. Когда группа создавалась, Маркса в городе не было, поэтому Энгельс взял дело в свои руки, ловко кооптировался с новыми соратниками – и превратил противников в орудие в руках Маркса {29}.
Это был один из первых примеров того, как на протяжении всей жизни Маркс и Энгельс будут стремительно и порой безжалостно побеждать своих врагов – при помощи интеллекта, остроумия и политического блефа. Им самим такие политические бои пришлись по вкусу и почти всегда были успешными. Казалось, противник даже не успевал понять, в какой момент проиграл битву.
Этот всплеск активности, а также газета привлекли внимание полиции. В секретном полицейском рапорте того периода написано: «Эта вредная во всех отношениях газета оказывает самое тлетворное влияние на необразованные массы, к кому она и адресуется. Заманчивые планы, как поделить богатство, привлекают фабричных рабочих и поденщков своей противоправной легкостью, воспитывая в них ненависть к властям и более зажиточной части населения… То обстоятельство, что число членов организации [Союза рабочих] выросло с 37 до 70 всего за несколько дней, не может не вселять сильную озабоченность» {30}.
Маркс говорил Гервегу, что вскоре число членов Союза достигнет сотни и продолжит расти {31}.
В сентябре Марксу пришлось поехать к дяде в Голландию, чтобы обсудить вопросы наследства {32}. К этому времени они с Женни ухитрялись жить практически вообще без всякого дохода – последним был аванс Леске летом 1845 года (и его он сейчас требовал вернуть). За год до этого дядя Лион и мать Женни дали им денег на переезд, но за разные мелочи Маркс никак не мог взыскивать со своих друзей, поскольку они были такими же безденежными, а жизнь между тем дорожала. Аренду за год надо было платить в декабре, а Маркс в ноябре собирался в Лондон на очередной съезд Союза – Энгельс говорил, что это необходимо для закрепления успеха и большего сплочения перед лицом новых угроз {33}.
Бакунин прибыл в Брюссель осенью и сразу же начал мутить воду. Его отношения с Карлом уже давно были напряженными, но к 1847 году обида только усугубилась – из-за Вейтлинга и Прудона. Бакунин доверял Вейтлингу и был ему благодарен за собственное превращение из студента-философа в революционера, а Прудону – за следующую ступень этого превращения: из революционера в анархиста {34}. Хотя Бакунин и вступил в Демократическую ассоциацию под нажимом Маркса, но организованность и дисциплина ему претили. Он говорил Гервегу: «В подобной компании невозможно дышать свободно» {35}. Он добавил, что Маркс, по обыкновению, вел свою «дьявольскую работу», совращая рабочих своими теориями {36}. Он называет Карла и его последователей повстанцами, утонувшими в мягких креслах: «Тщеславие, злоба, сплетни, снобизм и высокомерие… вечные теоретические рассуждения о жизни, деятельности и простоте – при полном отсутствии жизни, деятельности и простоты… Слово «буржуазия» повторяется до тошноты, до бесконечности, как лозунг, но сами они едва достают головами до самых мелких городских буржуа» {37}.