Карл Любезный - стр. 9

– А что, не прихватить ли мне и вас с собой, ведь я тоже еду в Париж! Думаю, вы не откажетесь от такого предложения.

Николь от радости захлопала в ладоши. Тристан протянул руки, легко поднял ее и усадил впереди себя, потом помог Симону, и тот устроился на крупе коня, ухватившись руками за высокую заднюю луку. Тристан, не переставая улыбаться каким-то своим мыслям, тронул коня. Николь, вцепившись в конскую гриву, неожиданно проговорила, оборачиваясь:

– Теперь с вами нам не страшны волки.

– Волки? Что же, случалось, они нападали на вас?

– Вечерами, а особенно по ночам, мы слышали их жуткий вой, а потому избегали леса и открытых мест, где негде укрыться.

Брат прибавил из-за спины всадника:

– Однажды они неожиданно появились из лесу и бросились на нас. Мы едва успели добежать до дерева и вскарабкаться по ветвям. Всю ночь волки простояли под этим деревом, а под утро ушли. Хорошо еще, ни один из нас не упал.

– Вам бы знать волчий язык – они ушли бы еще раньше.

– Волчий язык? – удивился мальчик. – То есть их вой?.. – И вопрос, после паузы: – Вам, получается, это известно?

Не оборачиваясь, Тристан ответил:

– Меня обучил этому охотник, и однажды это мне пригодилось. Случилось так, что я повстречался с волками: присел на полянке, глядь – они, целых пятеро. Подошли футов на сто, стоят смотрят. Я испугался поначалу, но тут вспомнил, как охотник учил меня выть на разные тона. И я завыл, пока они еще не напали. Вой этот означал на их языке: «я свой». Волки стали медленно подходить ко мне. Я продолжаю выть, подзывая их таким образом, и они подходят все ближе. Подошли, уселись и сидят. Как же уйти от них? Я встал на четвереньки, изображая собою нечто вроде животного на четырех лапах, и попробовал отойти от них. Переглядываясь, они потянулись за мной. Тогда я подумал, что надо поменять тон голоса, который может означать близкую добычу, угрозу, потерю подруги, вожака и что-то еще. И я завыл по-иному, изображая близкую опасность, что на языке волков означает: «Во мне полно яда, вы все умрете, если вздумаете вонзить в меня свои зубы». И что же вы думаете, друзья мои? Волки неторопливо, озираясь, стали уходить.

Выразительное молчание спереди и сзади красноречиво свидетельствовало о впечатлении, произведенном этим небольшим рассказом на детей.

Путешествие продолжалось до глубоких сумерек, после чего Тристан принял решение заночевать на постоялом дворе в небольшом городке. К полудню следующего дня они, миновав предместье Сен-Марсель, уже ехали по улице Муфтар к парижским воротам. Здесь они остановились.

– Сеньор, – подал голос Симон, – но это не те ворота, через которые мы въезжали в город, чтобы навестить нашу тетушку. – Он вытянул руку влево. – Там не было такого большого монастыря.

– И городская стена не уходила вверх, – указала рукой вправо Николь.

– Я знаю, друзья мои, – ответил Тристан, – а потому мы повернем к воротам Святого Жака.

– Именно так и говорили нам отец с матерью.

Они направились обходным путем вдоль городской стены и вскоре добрались до ворот Святой Женевьевы, или Папских. Еще столько же времени им понадобилось, чтобы, обогнув предместье Сен-Жак, оказаться у третьих по счету городских ворот. Отсюда шла вниз, к центру города, широкая прямая дорога, она и вывела наших путешественников к самой Сене. Не доезжая до набережной Глориет, всадник повернул лошадь влево, на улицу Малого моста, которая после площади Сен-Мишель переходила в улицу Лирондель.