Карл Любезный - стр. 18
– Что не помешало ему тем не менее узаконить сына безвестного кастеляна, дав ему титул герцога.
– Что оставалось бедному мужу, если супруга не могла найти с ним в постели того, что нашла в объятиях своего слуги?
Людовик отрывисто рассмеялся, но тотчас оборвал смех.
– Однако речь сейчас вовсе не об этом, кум Тристан. Корона не должна достаться Орлеанскому дому, нам обоим это хорошо понятно.
– Еще бы, сир! Припомним при этом, как Мария Клевская, едва не выпуская когти, как-то бросила мне в лицо, что королю не на что рассчитывать: у него не будет наследников мужского пола, и на трон сядет ее сын.
– Она так говорила? – потемнел лицом Людовик. – И вправду, бессовестная дрянь. Но что, по-твоему, вселило в нее такую уверенность?
– Ей сказал об этом некий звездочет, с которым она встречалась семь лет назад, после того как родила сына. Помнится, сир, тогда же вы помчались в Амбуаз к вашей супруге, и она вскоре родила… дочь, которую вы хотите выдать замуж за вашего кузена. Появление на свет наследника, безусловно, обезопасило бы прямую ветвь Валуа, ведущую свое начало от Филиппа Шестого, и с этого, собственно, и начался у нас с вами разговор.
– Я не желаю, чтобы царствовали Орлеаны еще и потому, что Мария Клевская дружна с герцогом Бургундии Карлом. Ты понимаешь, конечно, чем это грозит – нет, не мне лично, но Франции, которую эти двое поделят по своему усмотрению на два королевства.
– Заветная мечта вашего бургундского кузена, – вставил Тристан.
– В одном из них – Бургундии – королем будет герцог Карл, – продолжал Людовик, – в другом – герцог Орлеанский. Вот и нет Франции, от которой тотчас начнут отрывать лакомые куски англичане – с севера и с запада; испанцы и империя – с юга и востока.
– Не слишком ли сгущает краски ваше величество? – чуть усмехнувшись, произнес великий прево, усаживаясь, повинуясь жесту короля, почти напротив него. – Ужели государь столь немощен, чтобы не надеяться на появление на свет наследника?
– Я рассчитываю наперед все ходы, а потому исхожу из худшего. Королева не столь крепка здоровьем, как хотелось бы. Кто поручится за то, что она и дальше сможет рожать, а если и так, то это вновь не окажется дочь? А ее супруг? Жив ли еще тот авгур, что может назвать день и час моей кончины? Как видишь, причин для беспокойства предостаточно.
Помолчав, верный слуга загадочно улыбнулся:
– Не стоит, право, раньше времени омрачать себе жизнь, сир, постоянно думая о том, чего, если с умом взяться за дело, можно избежать.
– Тебе пришла на ум какая-то недурная мысль, друг мой? Надеюсь, это не связано с убийством или колдовством; ты ведь знаешь, мне всегда были не по душе занятия белой магией, тем более у меня не вызовет восторга общение с нечистой силой.
– Всё гораздо проще, государь. Оставим в покое Бога, нечистую силу и занятия оккультными науками, вместо этого бросим взгляд в глубь веков. Кем был король Хлотарь Второй? Фредегонда родила его не от супруга Хильперика, а от одного из своих слуг, которых нумеровала на каждую ночь. От Хлотаря протянулась длинная цепочка Меровингов, которую одним прекрасным днем оборвал геристальский мажордом. А теперь припомним историю Англии. Кем был Вильгельм Завоеватель, ее король? Сыном дочери дубильщика кож; законных детей Роберт Дьявол не имел, так что дубильщик, таким образом, стал чуть ли не родоначальником целой вереницы английских монархов. В связи с этим зададимся вопросом: так ли уж безгрешны французские короли, чтобы не думать в первую очередь о сохранении династии и не прибегать при этом к услугам третьих лиц, коли королева, к примеру, рожала одних девочек либо мальчиков? Последних смерть зачастую забирала еще задолго до того, как они, нередко зачатые в утробе матери, имеющей с супругом близкую степень родства, едва начинали ходить. Кто поручится за то, что Дагобер был сыном королевы Бертруды, а не прачки или судомойки? И можно ли быть уверенным, что Генрих Первый, наследник короля Роберта, родился от королевы Констанции Арльской, а не от жены лодочника? Цель оправдывает средства, как говаривали Нерон и Веспасиан, а свидетелей того или иного подлога найти невозможно, ибо они, скорее всего, преждевременно отправлялись в мир иной.