Капсула - стр. 18
– Станислав Александрович, вам предлагается жить в альтернативной действительности параллельной жизнью. Параллельной – не значит той же. Как раз дело в том, что это будет другая, хотя может и в чем-то схожая с вашей жизнь.
– Ага, а за счет чего она будет другой? Понимаете, раз вы говорите, что вам обо мне все известно, то вы знаете, я – системщик. Я же прекрасно знаю, что такое вариантность. Могу вам формулу даже написать: система функционирует, и каждому ее компоненту можно задавать параметры. Нужны степени свободы, если их число равно нулю, что система инвариантна. Как, вернее чем, вы нарушите равновесие системы, то-есть моей жизни.
Ничего себе, как он ее! Математик … сразу все понял и задал главный вопрос, причем не эмпирически, а вот так … просто посмотрел в корень, чисто научно. Приятно с такими клиентами иметь дело, хотя сама она до них не дотягивает.
– Да, вы правы. Мы нарушим равновесие, а вот как … я не могу вам этого заранее сказать. Это не я решаю.
– А я ни на что не могу согласиться пока не узнаю, о каком изменении пойдет речь. И вообще, я не уверен, что хочу хоть что-нибудь менять. Я доволен своей жизнью. Не могу похвастаться, что полностью, но скорее да, чем нет.
– Конечно, Станислав Александрович, вы образованный, творческий человек, но …
– В чем же 'но'?
– Не все думают о вас хорошо.
– Ой, тоже мне … удивили! Что с того? Про любого медийного человека публика думает по-разному, это нормально. Назовите мне хотя бы одну причину, по которой мне следует менять мою отлаженную систему? Хотя бы одну.
– Я изучила вас, Станислав Александрович, и у меня создалось впечатление, что ваше поведение на публике чистый эпатаж. Вам доставляет удовольствие злить людей разными скандальными высказываниями, ваше форте – черный пиар. И еще хочу задать вам вопрос, боюсь, что он может вам не понравиться: в чем вы профессионал?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что вы закончили московский институт управления по специальности экономическая кибернетика, то-есть вы системный программист.
– Да, я и работал системщиком в большой государственной структуре.
– Проработали два года и ушли …
– Ушел, потому что разочаровался в этой специальности. Американцы достигли в 10 раз больше, я счел свою жизнь слишком короткой, чтобы за ними гнаться.
– Нет, вы меня не убедили. Учились, увлекались, новое направление науки … и раз … все бросили, занялись политикой. Ощущение, что политика для вас – это поле борьбы за известность. Ваши политические взгляды не очень-то ясны, вы их меняли в зависимости от своих покровителей … Это не очень красиво звучит.
Работали с Боровым, Березовским, Вайнбергом, Хакамадой. Вы становились им необходимы, а потом уходили и начинали работать против ваших вчерашних друзей. Было такое?
– Нет, такого не было.
– Ну, написали вы доклад 'В России готовится олигархический переворот' против Ходарковского, и ваш доклад возможно инсценировал 'Дело Юкоса'. Вы были тогда знакомы с Ходарковским?
– Нет, я уже с ним после его отсидки познакомился.
– Что это вы на него напали?
– Не люблю олигархов.
– А Березовского любили?
– Березовский доктор математики, мне с ним было интересно.
– А с писателем Прохановым вам тоже интересно?
– Да, он прекрасно владеет словом, с этой точки зрения он мне интересен. Я вообще не понимаю, к чему этот разговор? Куда вы клоните?