Капля крепкого - стр. 21

на обратной стороне. Обе эти песни исполнялись Джоном Маккормаком. Примерно четверть часа я сидел и слушал голос этого великого тенора, поющего о войне далекого прошлого, свидетелем которой не довелось стать ни мне, ни ему.

Но вот пластинка закончилась. Я сидел, пил содовую и время от времени поглядывал на часы, размышляя, как Маккормаку удалось проникнуться этой песней, «Розой Трали». И уже подумывал поставить пластинку заново и провести еще пятнадцать минут, чтобы понять это, но тут ровно в два часа двенадцать минут в дверях появился Редмонд. Он был на поминальной службе по Джеку. Тогда я сразу его узнал. И сейчас на нем был тот же костюм. Он замер на секунду, окинул беглым взглядом бар и столики – народу было немного – и направился прямо ко мне.

– Деннис Редмонд, – представился он. – А вы Мэтт Скаддер и почему-то не сказали, что были вчера на службе.

– Да, видел вас там, с еще одним парнем…

– Это был Рич Бикельски.

– Просто не знал, что это именно вы, пока вы сюда не вошли.

– Нет, надо же, как только догадались! – Он удрученно покачал головой. – День выдался трудный. Не мешало бы глотнуть чего-нибудь. А вы что пьете? Водку с тоником?

– Нет, содовую.

Редмонд выпрямился.

– Не думаю, что готов последовать вашему примеру.

Он решительным шагом направился к бару. А затем вернулся с высоким бокалом с бледно-янтарной жидкостью, в которой болтался кубик льда. Судя по всему, взял виски с содовой. Я поймал себя на том, что гадаю: что за виски, какой именно марки.

Он уселся, приветственно приподнял бокал и отпил глоток. Редмонд был плотным мужчиной с мясистым лицом и характерным для любителей виски ярким румянцем на щеках. Но в глазах сразу можно было прочесть – парень он непростой и с мозгами.

– Джо Дуркин звонил, замолвил за вас словечко, – сообщил он. – Сказал, вы свой. Работали в полиции, награждены золотым значком. Служили вместе с Джо?

Я покачал головой:

– Нет, познакомились около года назад. К тому времени я был уже несколько лет в отставке.

– Стало быть, работаете частным сыщиком.

– Верно.

– Но я так понял, вы двое неплохо ладите. Чем занимаетесь сейчас?

– Ну, подваливает время от времени работенка, – ответил я. – Но мой интерес к делу Эллери носит чисто личный характер.

– Вот как? – Он нахмурился. – Вы служили в Шестом и вроде бы однажды там проводили опознание с его участием. Ничего не вышло, но ведь это вы вели дело? Давненько было, несколько лет прошло.

В ответ на это я заметил, что в целом он правильно обрисовал ситуацию, но только дело вел не я, просто как зритель присутствовал на опознании, когда свидетельница указала на другого человека.

– Но познакомился я с Эллери гораздо раньше, – добавил я.

И объяснил, что мы детьми жили и учились в Бронксе.

– Друг детства, – протянул Редмонд. – Потом один становится плохим парнем, а другой идет служить в полицию. Проходят годы, и они сталкиваются лицом к лицу в темном проулке. Гремит выстрел. Думаю, мотив ясен.

– Вам, может, и ясен. И Барри Фицджеральд[14] играл в этом кино роль священника.

Он отпил еще глоток, и я напрягся, уловив запах виски. Шотландский.

– А потом вы теряете друг друга из виду, – продолжил Редмонд, – и он впутывается в историю, попадает в тюрьму и выходит оттуда, а потом его убивают, и на поминальную службу приходят две дюжины знакомых из «Анонимных алкоголиков», и вот вы здесь, и пьете содовую. По-прежнему удивляетесь, что я стал детективом?