Капитанская дочка для пирата - стр. 9
Промораживает своим взглядом капитанская дочка. Веду плечом, смахивая ползущий по спине холод. Кажется, что с потолка на меня ледяная вода капает.
– Как звать тебя? – спрашиваю первое, что приходит в голову и веду пленницу к выходу. Осторожно, медленно. Будто боюсь сломать.
Отворачивается и в глаза не смотрит, вздрагивает сильнее, когда добираемся до двери.
– А-ария, – она морщится, стоит нам шагнуть на палубу. Цепляется за мою руку и тихо шипит. Слишком сильно сдавил. Мрак ее раздери, будто из стекла сделана. А гонору на сотню воинов хватит! Бросаю взгляд на рану и недовольно хмурюсь. Повязку бы сменить. Она и так слишком уж горячая и дышит тяжело, не хватало еще, чтобы залихорадила. Захлопываю дверь и веду к каюте, не обращая внимание на жадные взгляды мужиков.
– Ария, – повторяю, едва попадаем в полумрак. – Фурия, – добавляю, когда свет от люнн согревает холодным пламенем её волосы.
Девчонка ощутимо вздрагивает в моих руках, но ничего не говорит. Слишком уж она покорная, подозрительно все это. Когда добираемся до каюты, она замирает в нерешительности и смотрит почти испуганно.
Чего же ты только сейчас заартачилась, красотуля? Дергается, но я держу крепко, втаскиваю ее внутрь и закрываю дверь. Медленно проворачиваю ключ в замке и вешаю его на шею. Все-таки идти с кем-то такого роста, как Ария, дьявольски неудобно, приходится размять затекшие плечи.
Поворачиваюсь к девчонке, а у нее глаза блестят и мечутся из стороны в сторону, а на дне зрачков паника, почти ужас.
Отступать некуда, разве что прижаться поясницей к краю стола. Ее губы бледнеют и подрагивают, будто еще чуть-чуть и сознание потеряет прямо здесь. Алый огонь волос по плечам рассыпается, а в прорехе виднеется глянцевая кожа и тугие сосочки. У меня голову ведет от этой картины, но стискиваю кулаки и остаюсь стоять на месте. Я ее сюда не для удовольствий привел, а для дела.
– Душ там, – не говорю, а приказываю и показываю в сторону. А девчонка стоит, как каменная, и молчит. – Или ты сама, или я тебя выдраю так, что ничего не захочется, кроме ласки.
Прищуриваюсь и слежу за ее реакцией. Ну-ну, что на это скажешь?
– Мне что, при тебе м-мыться? – в глазах уже не просто паника, там шторм похлеще тех, что настигали меня у самых дальних закутков этого мира.
– Нужна ты мне, – фыркаю. – Иди уже.
Отлипает от стола и неуверенно ступает в соседнюю комнатушку. Пальчики за лохмотья цепляются, чтобы прикрыться, а коленки так дрожат, что мне даже становится смешно.
Фурия-фурия, зубочисткой своей перед лицом размахивает, жрать отказывается да нос задирает. А как в логово хищника попала, так и все!
Стух костер революции.
Пока она плещется, я от греха подальше выхожу в кухню. Суп-пюре с креветками самое то, чтобы на ноги ее поставить. Оценит ли? Да мне все равно, лишь бы ласты не склеила. Медуза рыжая. А глазища какие, умели бы резать – давно бы из меня морскую капусту сделали.
Когда возвращаюсь назад, вода еще льется. Долго что-то. А вдруг девке плохо стало?
Жду еще несколько минут, а они тянутся, как корабль на северном полюсе, когда лед пробивает. Медленно, спокойно. Тьфу ты! Да где там спокойно?!
Хожу по каюте, стирая дорогой сирвийский ковер, а вода все течет, течет…
Так, хватит!
Распахиваю дверь в душевую.
Девчонка дергается и бьется больной рукой об выпирающий из стены кран. Морщится от боли и только через секунду понимает, что на ней ни единой нитки, а я пялюсь во все глаза. Внутри возбуждение смешивается с глухой злостью. На нее, на себя. Взгляд скользит по белой коже и застывает на тонком узоре, тянущемся по ключицам. Ветка цветущего папоротника. Настолько искусная, что мне кажется листики сейчас зашевелятся.