Капитан Невельской - стр. 63
«Бывают же такие оригиналы! – думал он. – Да еще в наше время, когда часто все служебное положение зависит от того, каков вид у офицера, как пуговицы блестят, как галуны, все ли прилажено. И вот в наше-то время всего показного на флоте держится человек, который, как видно, эти пуговицы рвет у всех…»
Невельской развернул карты описи. Он рассказывал. Подали ужин и вино, потом чай, а капитан говорил и говорил.
– Что же дальше делать будете?
– Весной пойдет туда экспедиция.
– Из Аяна?
– Из Аяна!
– Завойко теперь на вас зол, – заметил Вонлярлярский. – А у него связи! Предупредите о нем генерал-губернатора. Муравьев послушает вас. А то его хотят теперь на Камчатку! Губернатором на необитаемый остров! Вот Робинзон Крузо! Санчо Панчо!
Начинался отлив.
«Иртыш» и «Байкал» затянулись на буксире портовых шлюпок в затон.
Казакевич съехал на берег вместе с Вонлярлярским.
– Ваш капитан – превосходный человек, – сказал ему начальник порта. – Только зачем он пуговицы рвет?
– Вы не обижайтесь, Иван Васильевич! – ответил старший офицер. – У него это привычка. Он так делает, чтобы удержаться от заикания. Научил его актер Каратыгин, когда занимался по дикции у нас в корпусе. Все знают и ничего с ним сделать не могут. Скажу по секрету: однажды государя императора ухватил за пуговицу. Государь как-то, – продолжал лейтенант, – явился в офицерские классы, где Невельской обучался, и тот рапортовал его величеству… И знаете, заикнулся и схватил государя за пуговицу…
Дальше Казакевич не стал рассказывать о том, как император ударил его за это по руке. Вместо этого он сказал:
– Государь, с его великодушием, милостиво отнесся…
«Вот человек! – поражался Вонлярлярский, выйдя на берег. – Надо же столько смелости, чтобы царя схватить за пуговицу! Другого бы за это в Сибирь! Но почему-то он про Завойко и не говорит, словно тот не существует! Что за странная щепетильность?»
Вонлярлярского очень заботили новости, сообщенные Поплонским о том, что Муравьев, видимо, хочет назначить Завойко губернатором. Если бы назначили Вонлярлярского, он бы, конечно, не говорил, что там необитаемый остров и себя не называл бы ни Робинзоном Крузо, ни Санчо Панчо.
Глава шестнадцатая. Лярский
На другой день Невельской рано утром явился в адмиралтейство. Дел было много. Он желал видеть казармы, в которых будут зимовать его матросы, место, где встанет «Байкал», каков затон, мастерские, хороши ли рабочие, каковы запасы продуктов.
«Байкал» стоял в затоне. Здесь же он будет зимовать. Невельской и прежде знал, что в Охотске сильные отливы и приливы, разница между ними бывает около четырех сажен. Поэтому суда входят в искусственно углубленный затон, чтобы не валяться на обсохшей кошке.
Невельской вообще везде и всюду всем интересовался. Всякое строящееся судно, каждый встречный корабль в океане, всякий шкипер, любой порт – все занимало его. Иногда даже мелкие служебные интересы были для него важней, чем научные, видимо, потому, что в науке он был волен, но право заниматься наукой и плавать зависело от дел служебных.
Его огромная энергия часто не находила применения. От этого случались припадки раздражительности, которые так часто были у русского человека того времени и которые есть результат того, что ум и энергия его во многом оставались без применения. Чем меньше дозволено было человеку развивать духовную силу, тем тяжелее было ему, тем он более порывист смолоду, часто странен в среднем и старшем возрасте, выходки его нелепы, и он часто сам себя винит за дурной характер и не понимает причины, почему он не таков, как все другие люди.