Капитан Невельской - стр. 37
Слезы радости заволокли ее глаза.
В окно видно было, как небольшое судно огибало косу, на которую выбегали волны. Шлюпка с Корсаковым уже направлялась к нему.
На берегу губернатора ждал катер с гребцами. Все уселись. Завойко сел рядом с рулевым.
– Весла на воду! – скомандовал он. – Навались!
Гребцы что было сил налегли на весла. Завойко поднял на корме Андреевский флаг. Катер понесся. Берег, скалы, лес в желтых осенних пятнах поплыли прочь. Дома фактории с белыми широкими крышами и новые светлые строения Аяна становились все меньше. Навстречу приближался «Байкал». Вот уж видны офицеры на юте, густая толпа офицеров, на солнце поблескивают пуговицы и кокарды. Сразу видно, что это не компанейское судно, где обычно всего один штурман, а что пришел балтийский военный корабль. Офицеры не спускают с катера подзорных труб. Впереди офицер с рупором, взмахивая рукой, иногда что-то приказывает, оборачиваясь к матросам. Это, конечно, сам Невельской!
Черный борт судна подымается все выше. Уже видны белые буквы на корме: «Байкал».
– Он! Прибыл, цел и невредим! – проговорил Муравьев, щуря свои острые глаза и чувствуя, что восторг и волнение охватывают его.
Теперь уж ясно видно крупный нос под фуражкой и загоревшее лицо Невельского. Капитан ниже всех, но в нем что-то богатырское. У него сейчас такой вид, словно он притащил на себе все это судно вместе с командой и офицерами.
На палубе раздались слова команды. Матросы строились с ружьями. Готовилась официальная встреча губернатора.
– Геннадий Иванович! – подымаясь в шлюпке, с нетерпением воскликнул Муравьев. – Где вы были? Я всюду искал вас! Откуда же вы явились?
Невельской отдал рупор, кинулся к борту и, положив на него обе руки, вытянул шею.
– Сахалин – остров! – раздалось над морем. – Вход в лиман и в реку Амур возможен для кораблей с севера и с юга! Вековое заблуждение рассеяно! – хрипло кричал он, видимо, сильно волнуясь и торжествуя свою победу. – Истина обнаружена! – И он поднял руку.
– Суши весла! – приказал раскрасневшийся Завойко.
На судне грянула команда. Звякнули ружья почетного караула. Шлюпка подошла к уже поставленному парадному трапу. Офицеры кинулись к губернатору, но тот отстранил их руки и, не держась за поручни, взбежал по трапу и кинулся с протянутыми руками к Невельскому…
– Дорогой мой Геннадий Иванович! – воскликнул он, горячо обнимая капитана. – Как я рад! Боже, как я рад!
Невельской загорел и на вид очень молод. Из-под черного лакированного козырька гордо сверкают юные синие глаза. Лишь привычная дисциплина и привычка самому повелевать держала его, как оковы, но от этого пылкая душа бушует и рвется еще сильнее. Голова его приподнята с решительным и энергичным выражением. Черты его лица крупны и приятны.
– Получили инструкцию, Геннадий Иванович? Ты передал инструкцию? – строго обратился Муравьев к Корсакову, вытирая платком глаза.
– Да, ваше превосходительство. Только что.
– Мы ждали ее в лимане… – спокойно заметил Невельской. Почувствовалось, что это человек твердый и с характером.
– Вы встретили Орлова?
– Да, но и он не доставил инструкцию, а «Байкал» зря стоял у входа в лиман и ждал…
Невельской посмотрел на Завойко.
– Знакомьтесь, Геннадий Иванович, – представил Муравьев Завойко.
Две крепкие руки протянулись друг к другу. Капитал рад был встрече, зная, что Завойко один из русских пионеров на охотском берегу.