Капитан Магу. Палканский дебют - стр. 16
Глава 2
От последней станции Юго-Западной железной дороги пришлось передвигаться верхом. Во главе длинной колонны, блестевшей обильным золотом погон, ехал здоровенный молодой мужчина с опухшим от долгого путешествия лицом. Конь наследника был под стать всаднику – огромный медлительный тяжеловоз. У этого коняки было только одно достоинство – он десять часов кряду мог нести на своем хребте даже такого тяжелого всадника, как великий князь Александрис. Молодая, горячая кобылка капитана Магу, взятая из отцовской конюшни, двигалась в самом конце процессии.
За все время поездки по железной дороге он так и не смог наладить отношения с остальными свитскими, с ним разговаривали, но только на служебные темы. И только капитан Троеградский болтал без умолку. Этот недалекого ума офицер был настоящим кладезем столичных сплетен и слухов. Теперь он посчитал своим долгом все их пересказать Алексу, пока они еще не потеряли свежесть.
– А княжна Мари, дочка князя Николоса, спуталась с каким-то провинциальным офицериком. Представляете, великая княжна и никому не известный офицер из всеми забытого полка! Эта дурочка чуть ли не замуж за него собралась, а он… он…
Троеградский с трудом сдерживал смех.
– Что он? – не выдержал Алекс. – Говорите же, наконец!
– Он от нее сбежал! Сбежал, представляете?!
Не сбежал, а отбыл по служебной необходимости, если уж на то пошло. Справедливости ради следовало отметить, что отбытию этому он ничуть не противился, но и сам бежать не пытался. Просто так все совпало. Еще можно было понять, что в светских, сильно искаженных сплетнях фамилия офицера не фигурировала. Следовательно, опасность стать всеобщим посмешищем капитану Магу пока не грозила. Нет, кому по должности положено, те знали все. Но и они такие вещи всеобщим достоянием делать не станут, если сам виновник будет вести себя правильно. Барон Люменкрофт на это весьма прозрачно намекнул.
К счастью, Троеградский тему сплетен на некоторое время отложил.
– Вы только посмотрите, какая красота!
Кавалькада выехала на берег широкой полноводной реки, неторопливо несущей в Южное море, темные и по-осеннему уже холодные воды. А за рекой уже виднелись покрытые снежными шапками вершины Палканских гор, такие обманчиво близкие и далекие одновременно. Зрелище было очень впечатляющим.
Через Надуй переправились по построенному руоссийскими саперами наплавному мосту. Над простором реки гуляли порывы холодного ветра, напоминавшие о скором пришествии зимы. Копыта лошадей простучали по доскам деревянного настила, и свита въехала на землю, которой османийцы завладели три с лишним сотни лет тому назад.
Первое, что бросилось в глаза – нищета городков и деревень, через которые проезжала свита. А дороги были даже хуже руоссийских.
– И как они только так живут? – не переставал удивляться Троеградский.
Местные жители свиту великого князя встречали хоть и без восторга, но довольно дружелюбно, в основном кислым слабым вином, от которого у Алекса была изжога. Александрис же поглощал его в больших количествах, ухитряясь не пьянеть при этом.
Вскоре дорогу со всех сторон обступили горы, а она поднималась все выше и выше. Многие руоссийцы – исконные жители равнин, впервые попали в горы и чувствовали себя неуютно. Решив, что пришла пора приступить к исполнению своих основных обязанностей, Алекс собрался с духом и во время очередной остановки на ночь испросил аудиенции у великого князя.