Капиталистический манифест - стр. 2

Необычное число сносок (читатель волен их пропустить) и скобок свидетельствуют о литературном моем малоумении.[7] Не мыслю переубедить верующих, располагаю: расслабятся – призадумаются и насладятся переосмыслением несагитированные.[8]

Одна из причин отсутствия количественных оценок – не очень им доверяю. Статистика потребления зиждется, в основном, на опросах. Причины, по которым им не приходится верить, я описал в книге Уровень.[9] В российской литературе достоверность информации не обсуждается, да и в западной – нечасто.[10]

В «общественных науках» трудно быть точным. Дело не только в качестве цифровой информации. В § XII перечислены «причины бедности», и, уверен, упустил какие-то случаи, когда не поймешь – не старается или же просто не везет?

Хотим мы или нет, конструкция власти и экономики есть устройство жизни. Проблемы, которые я обсуждаю, дико сложны и, как изъясняются современные грамотеи, неоднозначны. Кое-какие (!) черты социализма выглядят завлекательно, но дело не в симпатиях, а в реальности – реализуемости, в вопросе, который экономист не может не задать – какой ценой? Увы, не всегда ясно, что именно хорошо, а что плохо, и кому; на закате жизни осознал неоднозначность истины. Несомненна зависимость от угла зрения – на выборах в США голосую за республиканцев, то есть я консерватор. Предпочитаю свободу насильному равенству.

Война между «левыми» – «правыми» идет по всему фронту – взгляды охватывают всю гамму экономических – политических – культурных воззрений, от отношения к борьбе Израиля за существование до величины налогов и экологии. Зная, к какому «лагерю» кто принадлежит, знаешь конкретные позиции, во всяком случае, в Америке. Российскому читателю и не вообразить, насколько различны воззрения и как ожесточенны расхождения, страсти кипят и хлещут через край.

Мои вкусы – предпочтения – предрассудки из ушедшего XX в. Но автор книжки – я. Мое несогласие редко обнажает нечто неведомое «противной» стороне.[11] Так, указывая трудности определения показателей, надеюсь, что оппоненты о них знают. Вторгаясь в несусветно сложную тему, я неотвратимо в чем-то ошибаюсь. Ничто (кроме труизмов) не бывает правильно на 100 процентов; претендую на преимущественную правоту. Иногда перегибаю палку, иначе не выпрямишь. Да и нет идеальных, не ущемляющих чьи-то интересы решений.

Сомневаюсь, что, едва книжка будет опубликована, все бегом побегут исполнять рекомендации, хочу лишь «привлечь внимание». После 2008–9 не покажется, что ломлюсь в настежь распахнутые ворота.

Есть несколько вариантов – разновидностей социализма – какой более (или менее) соответствует, не определить; по старой приговорке, все они хуже. В 1917 (Парижская коммуна длилась недолго) теоретические спекуляции, включая марксизм, к которому я чаще всего (не по любви) обращаюсь, начали воплощаться в жизнь. Громадную роль играют национальные – религиозные особенности; прокламируя всеобщность законов развития общества, Маркс проврался и тут.

Посвящаю книгу памяти друга, Володи Генса. Женя Иванов давно уговаривал написать «про капитализм». Благодарю жену, помимо прочего выправившую сноски (читатель ведает, кого бранить за ошибки), друзей, читавших рукопись, особенно Алека Бобенышева, Эмму Брук и Володю Надеина, а также Стива Гранта, с кем мы полезно спорили, и Андрея Покровского, с кем спорили однажды.