Капали слёзы. Сборник стихотворений - стр. 4
Георгия Победоносца знамя.
Петра и Павла гордый шпиль.
Вот чем меня пленяет Русь!
Вот от чего не отвязаться!
Ей, не насытившись, ложусь,
И ею жажду просыпаться…
2017г.
Комсомольску-на-Амуре
Город Юности бедой замызганный,
Я к тебе прилеплен нищетой.
Здесь я молодость свою разбрызгивал,
Забавляясь праздною гульбой.
Здесь Амур пугающе стремительный
Сопки лижет мутною водой
И в грозу чарует изумительной
Сочных радуг трепетной игрой.
А когда пурга обсыплет город,
Поднимая снежных брызг туман,
Станет вид его уныл и горек,
Как на белом пятна рваных ран.
Здесь снега на красногрудых соснах
Наклоняют лапы до земли
И лежат безжизненным наносьем,
Пряча улиц изможденный лик.
И, качаясь вдоль глубоких тропок
Средь барханов белых в стельку пьян,
Я, продрогший, стих читаю робко
Опустевшим парковым скамьям.
А когда вздохнет баян напевно
В редком свете городских витрин
Вспомню домик на краю деревни,
Запах трав и цвет степных равнин.
Только вот прилеплен нищетою
К сопкам и дыханию тайги.
Ах, за что ж меня с необжитою
Далью обвенчали сапоги?
2015г.
Отрава
Ах, отрава моя, отрава…
Тайных помыслов чёртова дверь.
В глаз оливковую прохладу
Сердце втиснулось, хоть убей.
Каждый раз, нахлебавшись жару
Будто прожит последний день,
Помня, топь не прощает, смалу,
Я прошу его: – Оробей!
Но как только ненужный вечер
Стеганёт вороных коней,
Всё одно, как от делать неча,
Так и прётся увязнуть в нёй.
И колотится беспокоясь…
Знамо радость – исход роковой
Наслаждаться торча по пояс
За безжизненною чертой.
Глаз оливковая прохлада
Присушила, видать, неспроста…
Ах, отрава моя, отрава…
В опий… маковые уста.
2015г.
По Комсомольску-на-Амуре
Дождь моросит. Унылый перекрёсток.
Сон утонувших тротуарных плит.
Кресты купает Православья остов,
Полиелейный колокол звонит.
В тон отвечает постным Благовестом
На стыках громыхающий трамвай.
Все улицы пусты, а в нём нет места,
Как у помойных голубиных стай.
Сутуля плечи, шлепаю промокший
С надеждой, что точёный каблучок
Дождливою дальневосточной ночью
От слёз небесных стуком отвлечёт.
Впустую всё – опять одна дорога;
По Комшоссе до Дзёмог пешкаря…
На Базовой, хлебнув пивка немого,
Мелькнуло, что промок досадно зря.
Замёрз и торкнуло в башку не в тему.
И тайный шепчет: – К Ирке заверни.
– Какого хрена, – чертыхаюсь, – мне бы
Не просохатить бархатные дни.
А тут суют зачуханную Ирку.
– Эй, наверху, кончайте дуру гнать.
Как будто каждую предложенную дырку
По Вашей прихоти ей дуре затыкать.
Дождь перестал. В огнях дрожит Московский.
Через пустырь, Победы на квартал.
И мнится сердцу, что там Паустовский,
Такого и Толстой не описал.
Во тьме другой, кресты нахохлив, остов
На фоне сопок православно спит.
Вот и подъезд и остаётся просто
Сойти устало с утонувших плит.
2017г.
Месяц утонул
Детский смех по речке льётся.
Звон щекочет берега.
У воды недолгий оттиск
Отпечатала нога.
Солнце за гору. Утихло.
Гомон глуше зазвучал.
Засияв над зыбью рыхлой
Месяц церковь увенчал.
Сбросил тонкую дорожку
От надглавного креста
По стремнине и немножко
В тень просевшего моста.
Послонялся в огородах,
Облизал душистый стог.
Оступившись, ткнулся в дроги,
На скамье оставив клок.
Пошатнулся и с разбегу,
Где дремавшие буйки,
Тихо шлепнулся об реку,
Расколовшись на куски.
Ребятня дрожит с испугу.
Потемнел на церкви лик.
Иподиаконово ухо