Кантата террора - стр. 28

От верной смерти меня прятали соседи-чеченцы – пожилая бездетная пара. Они рисковали жизнью. И их самих в результате увезли куда-то, безвозвратно. Я их тоже любил, они были отважные, добрые люди.

Помню, как бородатые бесы вытащили из подвала меня – озлобившегося русского волчонка. Одному Богу известно, что сделали бы со мной, если бы не ребята на боевых машинах десанта, с лихо заломленными беретами – это был русский батальон ВДВ, обошедший противника и раздавивший нелюдей. На головной машине был комбат дядя Володя.

Прибился в этот батальон я сыном полка. Первую чеченскую войну таскал ушитую сердобольной женщиной-начмедом военную форму и считал себя русским солдатом, пусть и не вышедшим ростом – было мне тогда десять лет.

Батальон вывели из Чечни в Псков. И дядя Володя сказал просто:

– Ну что, сын полка. Один живу. Теперь будем вдвоем.

Он в моей душе остался, до сих пор кажется, что мы с ним ведем беседы. Он был прекрасным рассказчиком, философом и настоящим человеком.

Иногда мне кажется, что я в чем-то виноват перед дорогими мне людьми. Что остается мне? Нет, не месть. В память о них я должен гнать нечисть с нашей земли. И никакие блага в мире не свернут меня с этой дороги. Я должен был погибнуть еще тогда, в девяносто пятом, вместе с семьей, от пуль ваххабитов. То, что я жив – это мой долг. Я готов оплачивать его по самым высоким ставкам, даже жизнью.

От невеселых мыслей отвлек переливчатый сигнал смартфона. Куратор сбросил приказ на немедленную встречу.

Когда я приехал на кукушку, Куратор был на месте. Мрачнее тучи, на меня он смотрел с каким-то злым укором:

– Слышал о последнем теракте?

– Мельком, – я уселся в кресло. – Что-то невнятное.

– Смотри, – он загрузил на ноутбуке видеофайл. – Снято с беспилотника.

Цветное изображение – вид с высоты на окруженный лесами и рассеченный дорогами поселок. На быстром просмотре видно, как к огороженной территории подкатывает грузовая машина. Штурм. Потом к месту съезжаются легковые автомашины и фургоны.

– Внимание, – Куратор переключил просмотр на нормальную скорость.

Кирпичный дом на экране поглотило облако, распространяющееся клубами во все стороны.

– Это за гранью, – сказал я. – Они уже минируют свои базы…

– Ничто не ново под луной, – произнес Куратор. – Наши войска в Великую Отечественную, оставляя города, минировали самые красивые особняки, в которые, по всем расчетам, должны были заселяться высокопоставленные немецкие чины. И когда это происходило, просто подавали сигнал на взрыв. Действовало безотказно.

– Какие жертвы?

– Восемь боевиков, семь офицеров спецназа ФСБ.

– Бандиты разменяли своих по самому высокому курсу.

– Ты не представляешь, насколько высокому. Погиб генерал Юрасин.

– Фамилия знакомая.

– Полгода возглавлял «Альфу». Отличился на Кавказе. Хорошо отличился – кровников нажил немало. Но не это суть важно.

– А что важно?

– Он был одним из соисполнителей протокола нашей организации.

– Объясните.

– Деятельность «НК» определена не приказами, инструкциями и законами. Единственный документ – специальный протокол. Соисполнитель протокола отвечает за свой сектор и принимает любое решение самостоятельно. До членов протокола доводит ту информацию, какую считает необходимой. Обрубаются таким образом возможные каналы утечки. При этом состав групп контртеррора известен только непосредственным кураторам.