Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике - стр. 13

Забравшись на мостик, я обнаружил Корни, Пика, Робертса и рулевого страшно занятыми. Впрочем, этому вряд ли стоило удивляться – слишком многих членов команды подкосила морская болезнь. Рулевой попросил разрешения у Корни и окликнул старшего матроса Магуайра, который нес вахту наблюдателя на мостике.

– Возьми штурвал, Мак, – сказал он. – Я пойду посмотрю, не заблевали ли наши доблестные морские волки все жилые помещения. Некоторые из них так позеленели, что могут прятаться в кустах без всякой дополнительной маскировки.

Корни хихикнул. Рулевой никогда не трудился скрыть раздражение попавшим на корабль наскоро и кое-как обученным человеческим материалом, однако с людьми ладил, и его часто видели спокойно объяснявшим очередному зеленому юнцу азы морского дела. Мы понимали, что нам повезло заполучить такого старшину.

Он отсутствовал несколько минут, а когда появился вновь, его физиономия выражала забавную смесь изумления и презрения.

– Я ничего подобного в жизни не видел, – проворчал он. – Кроме нас с вами на ногах всего четыре человека, причем двое из них передвигаются только держась за стенку. – Он тяжело вздохнул и повернулся к Пику. – Надо что-то придумать с машинным отделением, сэр. Оба механика лежат замертво, а два котельных машиниста рядом. Там только старший котельный машинист Уэлш и еще один юнец, а вы же знаете, Уэлш новичок в бензиновых двигателях. Он всегда имел дело с другими машинами и ничего не сможет делать в случае какой-нибудь хитрой поломки.

К тому времени я уже чувствовал себя вполне сносно и даже решился на обход верхней палубы, чтобы лично убедиться, как идут дела. Но, несмотря на то что воспоминания о болезненных спазмах собственного желудка были все еще свежи в памяти, я все-таки оказался не готов к представшей передо мной картине. У каждого орудия находилось по одному или максимум два человека, скорчившихся на сиденьях в самых жалких позах. Я понял, что, даже если нам попадется невооруженное немецкое торговое судно, неподвижное из-за вышедших из строя двигателей и без эскорта, чтобы попасть в него, придется изрядно попотеть, если оно будет на расстоянии больше сотни ярдов.

В разных углах прятались небольшие группы бледных, закутанных в самые немыслимые одежды матросов, ищущих убежища от ветра и брызг. При моем приближении никто не шевелился. Казалось, они смирились со своей жестокой судьбой и покорно ждали, что будет дальше.

Но в конце концов моя вера в неистребимый дух британских моряков, к тому времени изрядно поколебленная, была частично восстановлена.

С подветренной стороны от штурманской рубки, упираясь ногами в топливные танки, стояли старший матрос Смит и котельный машинист Артур Фрэнсис. Оба были чрезвычайно увлечены беседой. Смит пользовался большим уважением среди товарищей, имел за плечами изрядный морской опыт и, когда я подошел, был занят тем, что старательно отвлекал разговорами юного котельного машиниста. Фрэнсиса, восемнадцатилетнего кокни, можно было убедить в чем угодно. Он легко верил всему, что слышал, и, когда я приблизился, спросил:

– А правда, что приказ изменили, сэр? Смити сказал, что мы теперь идем не на Средиземное море, а к Южной Африке, потому что в Северной Африке уже все кончено и мы опоздали.

Я ухмыльнулся и прошел мимо.