Каникулы в Раваншире, или Свадьбы не будет! - стр. 40

Уж чего‑чего, а вот таких фокусов я не ожидала. Только не от потомственных аристократов! Впрочем, учитывая все остальные повадки братьев…

– Ага, – донеслось от шкафчика. – А вот и бокалы!

Тот факт, что в мастерской есть отдельный шкаф с чистыми бокалами, а также уверенность, с которой Осберт искал посуду, намекнул – на «личной территории Вирджина» эти гости бывают часто.

Правда, вот это, в отличие от процесса откупоривания бутылки, не удивило. Ну да, бывают. И что?

Ещё несколько минут, и пространство наполнилось красивым перезвоном. А едва выпили, Идгард подарил новую улыбку и спросил:

– Ну что, вам ещё не надоело врать?

Вирдж тут же насупился и глянул исподлобья, однако протестовать, утверждая, будто наши отношения – не фикция, не стал. Ну а я… улыбнулась и, сделав ещё один глоток вина, отрицательно качнула головой.

Потом добавила вслух:

– Нет. Нас всё устраивает.

Идгард такого ответа точно не ждал. Спустя секунду он справился с удивлением и, переглянувшись с братьями, спросил:

– А вы понимаете, чем это грозит?

Мы, конечно, понимали и одновременно верили, что долго это не продлится. Ведь если жертва не сопротивляется…

– Лучше признайтесь, – заявил Осб.

– И что тогда?

Удивительно, но судья растерялся – словно вообще об этом не думал и согласия нашего не предполагал.

Зато старший «поросёнок», Идгард, сориентировался быстро…

– Тогда будем жить в мире и согласии, – заявил он.

– То есть отстанете от нас? – уточнила я. – Полностью и бесповоротно?

Вот теперь старшенький тоже задумался, только зря. Смысл размышлять, если ответ моментально проступил на лице? Вернее, на лицах всей четвёрки…

Как итог все притворились, будто ничего не предлагали. Словно мы с Вирджем уже сказали самое категоричное «нет»!

А ещё к нравоучениям перешли…

– Врать маме – это очень плохо, – сообщил Тунор. – И оставить вашу ложь безнаказанной мы, конечно, не можем.

– Не поразвлекаться за наш счёт тоже сложно? – съехидничала я.

В ответ поймала уверенный кивок и уже четыре широченные улыбки. Глядя в счастливые лица высокопоставленных оболтусов, я не выдержала и вздохнула. И спросила уже серьёзно:

– Зачем вам это всё?

– А почему нет? – отозвался Идгард.

– К тому же наш мелкий упускает отличную девушку, – добавил Осберт. – А мы, если помнишь, совершенно не женаты.

Я закатила глаза и испытала огромное желание обозвать младшего судью Верховного суда Империи дураком. Ну и что, что они не женаты? Я‑то тут при чём?

– Я…

– Дочь юриста, – верно угадав мысли, перебил Селвин, – и, по идее, нам не пара. Но ты очень понравилась нашей маме. К тому же твою кандидатуру одобрил дед.

– Что?! – Нет, я действительно не поняла.

– Дед, – повторил уже Тунор. – Он человек жесткий и очень ценит людей с характером. И то, как ты держалась за завтраком, как реагировала на всё происходящее…

– Издеваетесь? – всё‑таки перебила я.

Четверо блондинов расцвели новыми улыбками и, вопреки ожиданиям, отрицательно замотали головами.

– Мы серьёзно, – сказал Селв. – И если ты в кого‑то из нас влюбишься…

– Не влюблюсь, – заверила я хмуро.

Моя категоричность вызвала самую дурацкую реакцию – мужчины зафыркали, непрозрачно намекая, что кто‑то очень и очень наивен. Это стало последней каплей – я залпом допила остатки вина и, отставив бокал на стол, отправилась к мольберту. Хотела посмотреть на картину ещё раз, дабы понять, что удалось, а что придётся завтра исправить.