Каникулы в Останкино - стр. 9
Чуя необычайно заманчивый аромат, косяк оголодавших гольянов набрасывался на хлеб, объедал горловину и сам себя консервировал в небольшое внутреннее пространство западни. Если рядом с косяком гольяна плутал замечтавшийся карасик, то и он вбивался внутрь тем же голодным потоком. Домашние кошки мякали от счастья, завидя счастливого обладателя сего диковинного рыбацкого творения, возвращавшегося домой с полными пакетами только что выловленных «консервов».
Старшая ребятня предпочитала лазить за уловом под новояменные береговые кочки с плетёными ивовыми корзинами, с осени до осени отвисавшими на чердаках деревенских домов обычно без дела. Только под конец лета взрослые нуждались в безручковых корзинах, когда деревня собирала урожаи и рыла картофель. Рыбаки выбирали из корзин лишь карасей и змеевидных вьюнов, изредка попадавшихся в движимую под водой плетёнку, мелочь выпускали обратно в пруд.
Ну, а взрослее молодёжь посещала Новую Яму редко. Разве что у костра на вечёрках посидеть, погреться, если прохладно, искупнуться в жару, или по нетрезвой лавочке поиздеваться над тихим водоёмом малым бредешком.
Однажды с другом Славой собрались рыбачить удочками. С раннего утра, когда самый жор. Какого мы были возраста, история не вспомнит, внешне мало чем выделялись из большинства деревенских шалопаев, с утра до ночи занятых известным делом. С вечера на велосипедах съездили на компостный отвал колхозной фермы для рытья навозных червей. Каждый уважающий себя рыбак знает, самые вкусные черви водятся в преющих под соломой навозных кучах. На земляных собратьев рыба клюёт лишь в редкие голодные сезоны. Наковыряв небольшую консервную банку наивернейшей наживки, как обычно спрятали её в прибрежных новояменных кустах.
Весь последующий вечер, красочно мечтая о необъятном улове, я и Славка скрупулёзно налаживали самодельные снасти блестящими крючками, грузилами и новёхонькими поплавками, на которых ещё стрекоза не каталась. Длину лески сверяли просто – прямо с деревенского крыльца забрасывали удочки в дорожную лужу, при этом сматывая леску с конца удилища или наматывая обратно, выгадывая наилучшую длину. Катушками в те времена деревенские пацанята избалованы не были, вот и приходилось до всего доходить «вумными» головами. Изрядно подустав от приготовлений, смотали снасти, распрощались до утра, решив проснуться и встретиться до первых петухов, и по зорьке занять лучше прикормленные места Ямы. Конкуренция среди подростков по утрам всё же существовала.
И вот, «ранним» утром – ближе к полудню, когда колхозники шли на обед, я проснулся первым и побежал будить друга. Он очнулся со стуком в окно, возле которого ложился спать в предчувствии рыбалки, и мы стремглав помчались осуществлять мечту. Увидев это, петухи свалились в дневной сон.
Когда появились на Новой Яме, случайно застали последнего выспавшегося под сенью берёзок рыбака нашего возраста, сматывающего удочки и со знанием дела приговаривающего: «Чё-та сёдня клёва нет!» Слова нас не встревожили. Быстренько отыскали в кустах загодя припрятанную банку с наживкой, расположились ближе друг к другу, стали разматывать удочки. Банка, как оказалось, прикрылась не плотно, добрая половина червячьей братии за ночь благополучно удрала, видимо не желая быть заживо съеденной голодными стаями рыб. Но эти мелочи остановить нас не могли, ибо в карман на всякий случай припрятывался ломоть белой булки. Чтобы ловить рыбёшку на хлебную крошку, если навозный червь в пасть не лезет.