Каникулы в других мирах - стр. 29
– Морега до фара, – сказал он громко и ткнул своим когтем мне в ухо.
Вся толпа опять громко загомонила.
«И что им не понравилось?! Я, конечно, тоже не в восторге от своих новых ушей, но это же неприлично – вот так в открытую указывать на мои недостатки. О, может, они меня теперь не будут есть и отпустят?»
Я на это очень надеялся и ждал, что будет дальше. Они немного посовещались и что-то решили. Несколько здоровяков подошли ко мне и подёргали за уши, проверяя, настоящие они или нет. Дёргали знатно, со всей силы, не обращая внимания на мой скулёж и вопли. Я думал, что оторвут, но, слава Богу, мне повезло, до этого не дошло. Что им надо было от моих ушей, я не понял, да и не успел, потому что в следующий момент они меня забросили на спину ящера. Человек-лев тут же запрыгнул и сел позади меня, крепко прижал к себе, и мы двинулись с этой злосчастной полянки в сторону светящего между деревьев солнца. Я изворачивался, чтобы посмотреть, как там Сашка, но увидел только, что его тоже закинули к какому-то всаднику в седло, поперёк спины ящура. Наши рюкзаки забрали другие всадники, немного порывшись в их содержимом.
Мы ехали медленно, но топот стоял такой, как будто бежало стадо слонов. Только теперь я понял, почему в этом месте лес такой редкий и почти без растительности у земли. Здесь просто ничего не выживет, когда местные прогуливаются такими отрядами. Даже сейчас, пока мы шли, несколько ящеров прямо на ходу перекусили по тонкому стволу деревьев и тут же сожрали их, как будто это стебель сельдерея. Хам-хам – и нету. А те, кто шёл за ними, быстро доели крону и отлетевшие куски. Стволы оказались очень сочными и мясистыми, поэтому мне они в самом начале показались такими гладкими и упругими, как будто наполненными соком.
Не знаю, сколько мы ехали, может час, а может два. Моя пятая точка так болела, сидя на тонком лоскуте кожи, накинутом на твёрдую чешую ящера, что каждая минута казалась вечностью. Всадник, который держал меня своей ручищей, не обращал никакого внимания на мои ёрзания и скулёж и не собирался делиться мягким седлом.
Я увидел, что Санька уже пришёл в себя, видно лёжа на животе ехать было ещё больнее. Его тоже посадили перед всадником, и он затравленно смотрел по сторонам, иногда пытаясь крикнуть мне что-то. Ящеры перебирали ногами довольно медленно, почти не качая своих хозяев, но за счёт своих размеров передвигались довольно быстро. Вообще, пока мы ехали, я подумал, что для езды это отличные животные. А что? Не трясёт, спина широкая, не скатишься. Ещё бы выдавали подушечку для сидения – вообще бы не было проблем.
А сейчас проблема была, и довольно болезненная – моё костлявое седалище уже превратилось в отбивную котлету. Я пытался поменять положение, но абориген крепко держал меня и не позволял сдвинуться даже на сантиметр. Хотелось плакать и ругаться, но я терпел из последних сил, боясь его разозлить, и молился, чтобы эта пытка быстрее закончилась.
Мои молитвы кто-то всё-таки услышал, и лес вдруг резко закончился. Мы все стопились у его края, находящегося на возвышенности. Дальше был обрыв и бескрайняя долина, до самого горизонта покрытая уже совсем другим лесом, больше похожим на земной: с зелёными зарослями и высокими деревьями.
Дорог здесь не было, только широкие тропы, утоптанные лапами ящеров. Одна из них находилась на крутом спуске, в конце которого начиналась деревня, утопающая в зелени невысоких деревьев. Мне даже показалось, что на них висят какие-то жёлтые плоды. Дома были немного странными: высокими, круглой формы, из светлого материала, похожего на глину, с остроконечными коричневыми крышами. Перед деревней стояли высокие изгороди с навесами из больших сухих листьев, в тени которых лежали ящеры, мирно жуя зелёные палки-стебли и крупные жёлтые плоды.