Кана. В поисках монстра - стр. 23

Одно теперь можно заявить авторитетно: у каждого участника похода за рыбой был свой интерес. Ну и что? Что в том зазорного? Был ли зазор в целях, кои преследовали капитан Ахав и моряк Измаил, в составе одной команды одного корабля преследуя одного белого кита?

Был и, притом, преогромный. Ведь и наш Кандидат набирал в свою бытность команду из рыбарей. Не зря Ефрем Сирин глаголет: пришли рыбаки и победили. Правда, до Победы премного пришлось претерпеть, примерно как в поприще от развалин Сталинградского тракторного завода до развалин Рейхстага. Ведь и Кандидат тернистой порою горшки обжигал, в смысле – плотничал. Отсюда, обожжённою щепками глиной, и вылепливается вопрос вопросович вопросов: зачем?

Зачем весь этот сыр-бор, плавленый сырок, изъеденный плесенью загадок? Неужто сам бы не справился? И эта полундра для малого стада, спасайся, кто может? Что в спасаемых спасателю?

Теперь только я понимаю, что во многом об этом пункт № 1 устава товарищества садовод и виноградарей «Огород» в разделе «Задачи и цели»:

1. Уравновесить созерцательную жизнь и братско- сестринский диалог.

Это всё Ормины штучки. Вольно распоряжаться чужими идеями. И чужими девушками. Что можно о нём сказать? Себе он не принадлежал, но безмолвным своим измышлениям. Это Вара, рука его левая, шуица, постоянно прижимала к уху мобильник, а потом обзавелась блютузом, и, плюс, всю дорогу ноутбук – аськи, скайпы, соцсети, почтовые ящики, и т. д. и т. п.

Ормо ни разу не видел не то, что за клавиатурой, но даже с мобильным телефоном в руках. А, между тем, не покидала уверенность, конспирологическая по содержанию: он, именно он кукловод, что дёргал за ниточки, сплетал, как заправский рыбак, эти все виртуальные сети. Или паук? Одно слово – ловец. И молча. И в скайпе Вара с кем-то своё обычное: да-да, нет-нет, а он поодаль, чтобы в камеру не попадать, и молча кивает.

Нет, моё неусыпное внимание нельзя назвать одержимостью. Был среди нас одержимый, одни его звали Заруба, другие Радист, третьи – и так и этак; его падучая была следствием, а причиной – две тяжёлых контузии. Посттравматический синдром мешал ему увязать в узелки причины и следствия. А Ормо… В походе он изменился. Раньше у него не было свободного времени.

Знаете, как говорят: «У меня нет времени», только абсолютно буквально. А после того, как мы в Грушке ступили на палубы наших плотов, его стало так много, что мы перестали его замечать. Абсолютный минимум равен абсолютному максимуму. К тому же, в течение сплава в отношении всех средств связи – планшетов, ноутбуков, мобильников – действовал строжайший запрет. Мы, словно счастливчики, что вчистую поставили на кон, наглухо запертые в монакском каком-нибудь казино, часов не наблюдали.

Между не было и не стало есть зазор, и преогромный. Счетовод часто повторял, что в будни и в праздники время следует считать по-разному. Красный день отличен от черного, как трефы от бубей. Так бы сказал Паромыч. Он заядлый был игроман – нардист, бильярдист, доминошник, картёжник. То же безвременье наступает во время игры. Вот опять это время, как чёртик, само сигануло в отверстую пасть. Как забить доминошного козла – ам! в сыром виде – и давай пережёвывать, рядами своих заострённых мастей. Расписывай потом пульку