Камуфлет - стр. 3

Изюминка заключалась в технике метания. Не только рабочая рука – всё тело в миг броска напоминало змею, а ещё больше – кнут. Роль кнутовища играли ноги, до бедер, а корпус и рука набирали разгон по возрастающей.

– Теоретически, – изрекал Белый, – скорость может быть и звуковая. Лимитирует прочность руки. А реально – двести метров в секунду.

Кто-то спросил: можно ли увернуться?

Белый улыбнулся:

– Ребята, шансик один-единственный. Следите за его бёдрами. Нужно уловить начало разгона. Если противник в плохой форме или небрежничает, надежда есть. Такая вот ситуёвина.

Проверять на себе решался лишь Корчём.

Итак, собравшись в коридоре, стучали в двери: не выскочил бы кто под нож. Корчём облачался в доспехи; на область сердца, поверх самодельного бронежилета привязывали пару конспектов – чтобы не портить броник.

Белый отходил на двадцать футов (шесть метров), вынимал сталь из ножен; вращение бёдрами повторял всё быстрее. Но то была лишь примерка.

Потом Белый, странно усмехаясь, убирал финарь обратно; на свет появлялся другой, с тупым концом. Мгновенный толчок бёдрами, тело сжимается в плотный комок мышц, хлёсткий взмах рукой и – страшный, пронзительный крик:

…и – й – Я!!!

Короткий свист рассекаемого воздуха.

Заканчивалось всегда одинаково. Чудовищный удар сшибал Корчёма с ног. Бедолага медленно поднимался; шатаясь, как пьяный, тряс головой, орал отнюдь не благим матом: это неправильно, так не должно быть, мешают доспехи (плохому танцору…). И всегда нож торчал из центра конспекта.

А что так не должно быть – мы давно сообразили, в чём дело. Простоватый Корчём не мог дотумкать: Белый тоже следит за его бёдрами и заранее знает, в какую сторону тот бросится. Но наш недоумок не пытался финтить или скрывать намерения.

Теперь думаю: от настоящего финна и кевлар бы не спас. Разве что новейший бронежилет с насыпными пластинами на основе микросфер из нитрида бора. Но тогда и о кевларе-то слыхом не слыхивали.

А позже Белый потряс нас иначе. Объявил между делом, что мечтает о Высшей школе КГБ, чтобы в разведку.

Смелое заявление. В те времена «Семнадцать мгновений весны» ещё не вышли на экран; зато каждый третий анекдот был про товарища майора, да и аббревиатура КГБ прочно связывалась со словом сексот, или стукач.

Но насчёт Белого сомнений не возникло, мы просто приняли к сведению. И никаких шуточек типа: «А кто у нас работает в органах, но не гинеколог?»

В конце концов Белый добился своего и потом, по слухам, ему довелось послужить нелегалом где-то на Западе. А вернувшись, определился на Лубянку.

Выйдя из магазина, Белый двинулся вперёд, даже не оглянувшись. Тоже мне, чекист. Ладно, хватит в догонялки играть.

– Белый!

Реакция ещё та: полсекунды на разворот, секунда, чтобы узнать, и – прежняя ослепительная улыбка. Вспомнилось, с огромным радиусом поражения особей женского пола.

Итак, секунда – и:

– Костя?

Назвал, как прежде!

Конечно, хлопки по спине, взаимное лицезрение.

Волнистые и не просто белые – сверкающие белизной волосы. Контраст между широкими плечами и узкими бёдрами; классический перевернутый треугольник – куда там нынешним бегемотистым качкам. Во всём облике – энергия и молодость.

По-прежнему напоминает закрученную туго пружину, всегда готовую развернуться. Сидящий как влитой серый костюм из тонкой шерсти, белая сорочка, синеватый галстук – а вот таким я Белого не видел. Красавец.