Камера смертников - стр. 31

– Группенфюрер знает, – прервав затянувшееся молчание, сквозь зубы процедил Бергер.

За рулем автомобиля сидел Канихен, его личный, многократно проверенный охранник, вступивший в СС еще в начале тридцатых годов, поэтому оберфюрер мог говорить относительно свободно. Относительно потому, что он давно перестал доверять практически всем, только Конрад составлял некоторое исключение, да и то еще надо поглядеть: как он теперь?

Впереди шел автомобиль с охраной. Канихен уверенно вел машину, строго держась по его колее – на дороге могли быть мины. Вспомнив об этом, оберфюрер желчно усмехнулся, положил рядом с собой свернутые газеты и сказал:

– Тишина, покой… А ведь вы, Конрад, живете здесь почти как на фронте, где привыкают к свисту пуль, вою снарядов и считают себя в полной безопасности, спрятавшись в окоп. Все относительно. А в лесах, – он показал за окно машины, – прячутся банды партизан, как правило, связанные с русской разведкой. В городе существует подполье, но его временное бездействие отнюдь не ваша заслуга.

– Почему? – не согласился Бютцов. – Город уже неоднократно чистили. Однако местные большевики после каждого разгрома с завидным упорством вновь и вновь создают сеть явок и умело работают по выявлению провокаторов. Вычистим – притихнут, а потом снова поднимают голову.

– Их консультируют, – Бергер достал сигару, прикурил. – Бывшие учителя, партийные работники и агрономы не знакомы со специальными методами полицейской работы. Я изучил материалы и уверен: в партизанских бандах есть профессиональные военные и занимающиеся разведывательной деятельностью засланные сюда чекисты. Именно они и помогают вновь восстанавливать порванную сеть явок, тем более что мы, как ни стараемся, но не уничтожаем ее всю целиком. Обязательно кто-нибудь да остается, ускользает и начинает все с начала. Да, упорство завидное, но в городе есть люди НКВД, которых пока не выявили, или часть из них уничтожили, так и не сумев установить, кем они на самом деле являлись. Учителя и партийные работники советов, командующие партизанскими бандами и исполняющие там обязанности комиссаров не смогли бы долго выстоять одни. Понимаете? Любой фанатизм – ничто без должного опыта подпольной работы, а советская разведка непростой противник, тем более что они здесь действуют на своей территории. К началу решающей фазы операции все должно быть готово к полному уничтожению подполья в городе, и особо к выявлению и захвату людей, связанных с НКВД и русской военной разведкой. Это непременное условие, которое я поставил начальнику СС и тайной полиции. Несколько сильных одновременных ударов! В том числе и по лесным бандам, чтобы загнать их в болота или принудить уйти в другие районы. Пока этого не сделают, я не могу сказать, что уверен в успехе. Вы сами не боитесь осечки?

– Исключено! – уверенно ответил Конрад.

– Посмотрим, – задумчиво протянул оберфюрер, вертя на пальце платиновый перстень – подарок рейхсфюрера Гиммлера. – Долго еще ехать?

– Уже прибыли, – отозвался Бютцов, вглядываясь через плечо водителя в убогие домики деревеньки. – Здесь раньше было охотничье хозяйство поляков. Оно осталось почти нетронутым. Кабанов и оленей не обещаю, но зайцев могу гарантировать. И рядом гарнизон.

Машины свернули на узкую дорогу, обсаженную по краям старыми березами, и подкатили к воротам охотничьего домика. На крыльце, поджидая приезда гостей, стоял Сушков, обутый в старые валенки с обрезанными голенищами. Почтительно поклонившись, он открыл двери. Не взглянув на него, Бергер прошел внутрь.