Каменное сердце - стр. 23
«Так вам и надо, – скорее подумал, чем ответил он. – Сдохну, и ничего вы от меня не узнаете».
– Тебе было велено его кормить, Шагар! – рявкнул на капустнолицего охотника Джайло-Манап. – Или ты каимский колдун и умеешь возвращать мертвых?
– Он крал моих зверей! Он вор и кулой! Почему я должен содержать кулоя?
– Он слуга ведьмы! Кто еще скажет, чего она хочет от наших женщин? Или ты согласен жить с овцами? Он почти сдох, от него воняет! – пнул Олега ногой старик. – Сделай так, чтобы он смог говорить, или отправишься жить к своим зверям. Твое упрямство губит весь наш род!
Недовольно ругаясь, охотник ушел, но вскоре вернулся с новой крынкой, присел возле пленника, влил ему в рот примерно пол-литра молока, потом за шиворот выволок наружу, начал раздевать. Налатник, естественно, так просто не снимался – Миргень-Шагар без колебаний распорол тонкие ремешки, что стягивали локти, сдернул меховую куртку, распорол вдоль штанин и содрал шаровары. Потом омыл тело пленника: выплеснул на Середина три ведра холодной, как лед, колодезной воды. Эта встряска полностью вернула Олега в разум. Он закрутил головой, попытался приподняться на локтях – но руки не то что не подчинялись, ведун их вообще не ощущал. Видел, что лежат по сторонам, но не мог шелохнуть даже пальцем.
– Мальго, Петран, – подманил к себе двух босоногих мальчишек охотник. – Соломы у юрт соберите, в ледник киньте. Я сейчас этого бродягу домою, так чтобы было куда положить.
На Олега обрушилось еще ведро воды, после чего охотник кинул сверху налатник и сари и куда-то ушел.
Вокруг, в поселке, тем временем продолжалась размеренная спокойная жизнь. Судя по многочисленным юртам, это был род каких-то кочевников. Несколько срубов означали, что здесь, в тихой долине, находилась зимовка племени. Сюда пригоняли стада, когда зима покрывала снегом высокогорные пастбища и неудобья. Сюда возвращались люди, здесь заготавливали на зиму сено, выращивали зерно и овощи, здесь забивали лишнюю скотину, чтобы не кормить ее голодными месяцами, здесь наполняли мясом и зерном ледники, погреба, лабазы и схроны. А весной, когда начинали зеленеть травой окрестные земли, кочевья расходились в стороны, оставляя возле пашен и опустевших складов десяток-другой работников. И так – до новой зимы.
– Вставай, – пнул его в ухо вернувшийся охотник. – Назад иди.
Середин не шелохнулся. Миргень-Шагар, помявшись рядом, за волосы приподнял Олегу голову, просунул под спину веревку, потом продел под мышками, потянул. Руки пленника вздернулись вверх, веревка соскочила. Кочевник ругнулся, сделал петлю, накинул ее на ступни, поддернул и решительно поволок к порубу. Минутой спустя он уложил ведуна на охапке соломы, сваленной посреди узилища, присел, приподнял голову, поднес к губам край крынки, дал допить оставшееся в ней молоко.
– Спасибо, Мигрень, – наконец-то смог пробормотать Олег. – Какой ты заботливый. Из тебя выйдет хороший слуга.
Со знакомым шелестом из ножен выскользнул меч, клинок уперся ведуну в горло.
– Ты умеешь оживлять мертвых, Мигрень-Шагар? Я нужен вашему роду куда больше, чем он мне, – с усмешкой прошептал Середин и тут же вскрикнул от боли.
– Моему роду ты пригодишься и со сломанным носом, – сообщил охотник, пряча оружие. – У тебя длинный язык. Это хорошо. Но все остальное я могу отрезать.