Камень. Книга шестая - стр. 34
– Алексей Александрович, – хмыкнул царственный дед, – вы нам что, угрожаете?
– Воспринимаете это как хотите, ваше императорское величество, – пожал плечами я.
– Мы поняли вашу позицию, – кивнул тот. – Ожидайте в приемной, вас вызовут.
Поклонившись, мы с дедом, Прохором и Иваном вышли в приемную. Вскоре к нам присоединился и Виталий Борисович.
– Лёшка, – отвёл меня в сторону дед Михаил, – ты вообще умеешь себя вести скромнее? – Он улыбался.
– Умею, – кивнул я. – И ты это прекрасно знаешь.
– А ты понимаешь, что Николай тебя специально провоцировал, чтобы остальным родичам показать твой сложный характер? – Он фактически слово в слово повторил то, что говорил мне утром отец.
– Конечно, деда. Другим это тоже знать полезно, чтобы уберечься от неприятностей в будущем.
– Ладно, за попытку прикрыть нас с Прохором от гнева императора спасибо! Хотя он и так на нас с твоим воспитателем не злится. И тебе на него злиться не надо, он сейчас не твой дед Николай, а его императорское величество Николай Третий.
– Да мне без разницы, дед он там или император, главное, чтоб ко мне лишний раз не лез.
Характерна была реакция и стоявшей в стороне троицы из тайной канцелярии: если Иван-Колдун в открытую мне улыбался и опять показывал большой палец, то вот Прохор с Виталием Борисовичем были угрюмы. Показав им двоим язык, я подошел к окну и в ожидании «приговора» стал наслаждаться видами внутренней территории Кремля.
– И как вам? – раздраженно поинтересовался император у членов совета.
– Я от своего мнения не отказываюсь, – первым решился высказаться великий князь Александр Александрович. – Да, импульсивность и безответственность в действиях Алексея налицо, но он фактически сделал за нас нашу работу. С другой стороны, оставлять подобное без последствий мы тоже не можем. Но они должны быть не такими жёсткими, как ты предлагаешь, Коля.
– Согласен с Сан Санычем, – кивнул великий князь Пётр Александрович.
– Коля, – Это был великий князь Владимир Николаевич, – я поддерживаю братьев. Да и Сашка все правильно про сына говорил. В том, что Алексей таким вырос, есть и наша прямая вина.
– Я смотрю, вам всем на правило попасть очень хочется! – резко встал император, опёрся руками на стол и оглядел родичей. – А о том, что Алексей завтра вытворить может, вы не подумали? Он же прямо сказал, что нисколько не раскаивается и действовать в следующий раз будет ещё жёстче! Да ещё и угрожал тут нам! Вам этого мало?
– Тут он в тебя пошёл, Коля! – ухмыльнулся Сан Саныч. – Яблоко от яблони, как говорится…
За столом раздались смешки
– Опять хотите говорильню устроить? – остался серьезным император.
– Вот-вот… – покивал Пётр Александрович. – Яблоня от яблони.
– Итак, ставлю вопрос на голосование. Кто за то, чтобы отправить Алексея на перевоспитание в военное училище? – Поднялся лес рук. – Единогласно. Теперь по остальным четверым, которые, как вы уже все поняли, с Алексеем ничего сделать не могут, как и мы, впрочем… Предлагаю ограничиться тем, о чем договорились ранее. Единогласно. Николай, – император обратился к младшему сыну, – вызывай всех на оглашение приговора…
– Итак, решение будет следующее. – Император стоял и разглядывал нас четверых. – Господа Белобородов и Кузьмин, – они поклонились, – трое суток домашнего ареста и штраф в размере месячного содержания. Надеюсь, что в дальнейшем вы будете относиться к исполнению ваших обязанностей более добросовестно. – Прохор с Иваном опять поклонялись. – Теперь что касается князя Пожарского. Совет рода Романовых не находит в действиях князя никакой вины, а поэтому прямо сейчас, в присутствии родичей, я хотел бы извиниться перед вами, Михаил Николаевич, за то, что подверг вас унизительной процедуре… допроса.